Ты не заставишь меня - стр. 1

Не хочу открывать глаза. В черном вакууме спокойно.

Я не знаю, что случилось. Перед глазами мелькают лишь осколки памяти, как те осколки машины, которые я запомнила.

Да, я помню осколки стекол. Тонкий лед. Холодную, химозную воду, которая вспарывает кожу тонкими иглами. Помню боль, помню сильные руки… и одновременно с этим не помню ничего.

Потому и не хочу открывать глаза – страшно. А в темноте безопасно, потому я снова засыпаю.

… – Алина Руслановна, очнитесь! – услышала настойчивый голос, выдернувший меня из сна.

Меня и до этого пару раз тормошили, но мягко, а когда я отказывалась приходить в себя, меня быстро оставляли в покое.

Но не в этот раз, к сожалению.

– Алина Руслановна! – строго произнес второй голос. – Откройте глаза. Датчики показывают, что вы уже не спите.

А жаль.

Не понимаю, с чем связан этот панический страх возвращения в реальность, но я дико боюсь. И знаю, сердцем чувствую, что стоит мне открыть глаза, случится нечто плохое.

– Алина! – резко произнес мужчина, очень повелительно, и я не могла не послушаться. Голос будто отцовский, на который у меня рефлекс.

Я открыла глаза, и застонала от боли.

Так и знала, что не стоило этого делать. В темноте я не чувствовала ничего, а сейчас… сейчас навалились все ощущения разом.

Глазам больно, они слезятся от рези и яркого света, фигуры стоящих передо мной людей расплываются. Лицо щиплет, дышать больно, и тот воздух, что я вдыхаю, пропитан лекарствами и хлором. Кости на ногах и руках выкручивает, сводит спазмами. Я шевелю губами, силясь произнести хоть что-то, но вырываются лишь негромкие стоны и хрипы.

– Алина Руслановна, у нас всего пара вопросов. Ответьте на них, и мы оставим вас лечиться. Хорошо?

Света в комнате стало меньше, глаза привыкли к отсутствию приятной тьмы, и я начала различать предметы и людей. Их передо мной трое: мужчина в желтовато-белом халате, к карману которого прицеплена ручка, и двое худых мужчин в мешковатой полицейской форме не по размеру.

– Думаю, вам стоит прийти позже, – нахмурился врач, обращаясь к полицейским.

Я в больнице. И меня пришли навестить полицейские. Навестить или допросить?

– Что… что случилось? – смогла я, наконец, прошептать, раздражаясь на саму себя за вялые, путающиеся мысли, и за то, что тело меня не слушается. – Где я?

– Вы в больнице. Меня зовут Арнольд Викторович, – представился мужчина в белом халате. – Я ваш лечащий врач. Алина Руслановна, вы упали с моста в реку. Лед треснул, и вы ушли под воду. Ваш спутник, Демьян Сергеевич смог вас вытащить на набережную, на противоположный берег. Вам повезло, что у вас нет переломов, только ушибы и сильное обморожение. Ваш спутник тоже здесь, в соседней палате.

Мозг выхватывает отдельные слова – машина, лед, вода… да, именно это я помню. Грязную воду, то, как отчаянно я скребла руками по поясу безопасности, и лютый холод. Этот холод до сих пор со мной.

– Вы можете ответить на наши вопросы? – деловито спросил полицейский. – Я здесь по делу пропажи вашего отца. Вы знаете, куда он направился?

– Папа… он в салоне «Соблазн», – после минутного молчания ответила я.

Где еще быть отцу? Я даже не надеялась обнаружить его здесь, рядом со мной, чтобы как в фильмах – ребенок просыпается после болезни, а его за руку держат любящие родители.

– Салон закрыт, – нахмурился полицейский, и присел рядом с моей койкой на стул. – Ваш отец пропал, и нам необходимо его найти. Все очень серьезно, Алина Руслановна!

Пропал? Папа? Он не мог исчезнуть. Глупости какие-то!

Видимо, полицейский прочел это по моему лицу, вздохнул, и снова заговорил, уже более мягко, отбросив канцелярский тон:

– Так, хорошо, опустим это. Опишите вашу последнюю встречу с вашим отцом.

Описать? Хорошо, только вряд ли это впечатлит полицейских. Папа иногда говорил, что к нам с Ларой могут прийти, могут допрашивать, и мы должны говорить только о личном. И только правду. Ларису он считал недалекой, и был уверен, что если мы будем лгать, то наши показания не совпадут.