Ты не видишь меня. Книга 2 - стр. 25

Неверие... узнавание…смирение... ужас... страх… боль… стыд…сожаление... снова боль… отчаяние.

Гамма эмоций исказила ее лицо гримасой страдания.

А после она сорвалась, начав рыдать так сильно и душераздирающе, будто сейчас погибала от боли.

Неожиданно Макс закопошился где-то у стены и это отвлекло Игната от Ульяны.

Он решительно направился в ту сторону с явным намерением осуществить некое возмездие или по-другому «раскроить слащавое ебло мажора».

Вот уж кого мне не было жалко – это Макса. Он и не такое заслуживал, за всех девушек, которых когда-то обманул и, поигравшись, выбросил!

Если Игнат мог выплеснуть эмоции посредством драки, Ульяна – через крики и рыдания, то я просто устало оперлась спиной о стену и сквозь плотную пелену постоянно стекающих слез с равнодушием наблюдала за тем, как лицо Макса превращалось в разбитое кровавое месиво, а светлые простыни щедро орошались каплями его крови.

Сложно определить причину моих слез.

Боль за Игната, у которого вдребезги разбилось сердце?

Боль за Ульяну, ведь она по-своему любила его и теперь теряла?

Или моя собственная – терзала: понимание того, что вот так Игнат страдать больше ни по кому не будет, только из-за Ульяны он был счастлив или превращался в безжалостное чудовище.

Она его сломала.

И меня, и себя.

Эта ночь соединила нас.

Из-за нее нам предстоит вечно агонизировать в этой боли.

Всем вместе. Втроем.

Игнат бил его долго, пока собственный кулак не превратился в кровавое месиво, а после вышвырнул Макса, даже еще находившегося в сознании, в коридор отеля. Когда с одним закончил, он решил приступить ко второй.

Решительно обернулся и яростно впился в нее ненавидящим взглядом.

Следующее возмездие касалось ее.

И она почувствовала это, поэтому отмерла и начала действовать.

Будучи еще совершенно голой, она даже не попыталась прикрыться, просто слезла с огромной кровати для любовных утех и, трясясь от эмоций, как собака поползла на коленях к Игнату.

Безостановочно рыдая, она бессвязно говорила, умоляла.

Из-за истерического, захлебывающегося плача она была не способна четко произносить слова, получалась бессвязная речь о том, что «ничего не случилось», мольбы о прощении и какие-то нелепые оправдания.

Подруге было плевать, на какие унижения пойти, лишь бы вернуть все, как было.

Как прежде. До этой сцены.

Но она не понимала, что сейчас все это не имело особого смысла. И то, что она униженно приползла к его ногам и обняла за колени, не давая бросить ее, лишь сильнее раздразнило зверя. Заставило его глаза покраснеть от ярости.

– Сука! Сука! Сука! – процедил он, с ненавистью выплюнув ей в лицо.