Ты не сбежишь - стр. 24

    Чёртов псих прислал мне тринадцать чёрных роз.

9. 8

     Я ему не позволю. Не дам запугать меня. Чёрта с два тебе, долбаный ты псих!

   Прикрываю глаза и сжимаю руки в кулаки, стоя у окна. Уже больше недели я живу в этом аду, сотканном из страха. Понимаю, что он делает. Манипулирует. Запугивает. Играет. Но какова цель? Поиметь меня? Думаю, это было бы слишком просто – физически. Он хочет поиметь меня ещё и морально. И, надо сказать, у него получается.

    Я может и не бойкая палец-в-рот-не-клади, но и не дура. Хватит. Мне эти игры осточертели. Клуб, машина, розы… И вот вчера снова.

   В мае я выпустилась не только из гимназии, но ещё закончила музыкальную школу – лучшую в городе и всём крае. Восемь лет отдала скрипке. И моя преподавательница очень любила меня за старательность и, как она утверждала, настоящий талант. Но, думаю, тут больше я брала всё же старательностью. Мы с ней всё лето поддерживали отношения, а с осени она пригласила меня работать в дуэте с пианистом. Надо сказать, подобное в школе особо не практикуется. Научили – отпустили с выпуском в жизнь, если ученик не связал свою профессию с музыкой. Но со мной Вера Степановна расстаться совсем не захотела.

     И вот вчера я пришла на репетицию. Пока девочка-пианистка разыгрывалась с Верой Степановной, я взяла скрипку и отвернулась к окну. Прикрыла глаза – всегда так делаю, когда ставлю смычок на струны. Ловлю первое мгновение музыки, настраиваясь. Под разыгравшийся за окном дождь сделала первые движения рукой, расслабляя кисть и сливая её со смычком.

    А потом открыла глаза и увидела его. Мой ночной кошмар стоял у дороги напротив окон. Ноги широко расставлены, руки в карманах, сзади такой же чёрный, как и он сам, здоровенный мотоцикл. Даже с высоты третьего этажа, сквозь стену дождя и расстояние я видела, что он смотрел прямо на меня, не моргая и не шевелясь. Весь мокрый, но, кажется, его абсолютно не заботило, что холодная вода стекает по лицу и одежде. Он просто стоял и смотрел. Помимо воли зародилось ощущение, что он и не человек вовсе.

     Смычок соскочил, и я едва не выронила скрипку. Сыграться с девочкой-пианисткой практически не вышло. Пришлось извиниться перед ней и преподавательницей и сослаться на головную боль. И это даже не ложь была, потому что голова действительно разболелась. Я набралась смелости и снова выглянула в окно, но напротив уже никого не было. Однако вызывать такси не стала, а позвонила папе и попросила забрать, тоже сказав, что чувствую себя плохо.

     Отец оставил на работе помощника за главного и скоро приехал. Мне стало стыдно и неудобно, что я отрываю папу от дел. Но мне и вправду было страшно.