Ты – мое желание - стр. 26
– И откуда это возвращается в столь поздний час моя любимая мачеха? – голос, который ничего, кроме отвращения и желания поскорее уйти прочь, скрыться, у неё не вызывал, раздался со стороны внедорожника. Фары так никто и не выключил. – Да ещё с подарками… Что-то слабоват ухажер. Цветочки какие-то… На большего деньжат не хватает? А, нееее, я догнал. У вас романтик, да? Букетно-конфетный период? Не рановато ли, мачеха, в бл*во пустилась, а?
Олеся выдохнула.
Ничего не ответила, нагнулась и подняла цветы и конфеты.
По опыту она знала, Никита так просто не успокоится.
Не зря же он приехал к ней на ночь глядя, ждал её неизвестно сколько времени. Возможно, час или два. Она не обратила внимания, во сколько ей пришли сообщения от него. Неинтересно.
Олеся расправила плечи, готовясь отражать дальнейшие нападки.
Никита выдвинулся к ней, заставляя напрячься сильнее.
Со стороны молодой мужчина выглядел безопасно. Большинство молодых женщин находили его красивым. Олеся знала, не раз замечала, как на него смотрят. Если абстрагироваться от её личных восприятий, даже она признавала, что со стороны он смотрится очень интересно. Высокий, подтянутый, темноволосый. Спортивного телосложения. Олеся знала, что он посещал спортивный клуб регулярно. Следил за собой.
Внешне – полная противоположность своему отцу…
Да и характер…
Олесе пришлось повести головой, чтобы не углубиться в размышления.
У неё выдался прекрасный вечер, чудесная ночь, и портить все это воспоминаниями она не собиралась.
Никита приблизился. Олеся вовремя выставила руку вперед, давая понять, что не желает, чтобы он приближался ближе.
Молодой мужчина усмехнулся и скрестил руки на груди.
Он был выше неё почти на голову, даже когда Олеся надевала туфли на каблуках. Частично из-за него она в своё время и полюбила такую обувь.
«Малявка… Отец привел в дом мелюзгу…»
Слова, произнесенные однажды, до сих пор звучали в голове, как бы она ни пыталась от них избавиться.
Девушке пришлось напомнить себе, что всё в прошлом. И отец Никиты, да и вообще всё, что связано с той семьей.
Теперь она сама по себе.
Особняком.
– Я не собираюсь отвечать ни на одно твоё оскорбление, Никита, – стараясь, чтобы голос звучал, как можно спокойнее, не выдавая зашкалившего в крови волнения, проговорила она, не отводя взгляда от мужчины и не делая и шагу назад.
Она не выкажет своей слабости.
Достаточно.
Мужчина пренебрежительно вздернул бровь.
– Что так, Леся? Не хочешь со мной делиться информацией?
– Какой?
Как бы она ни пыталась контролировать, сдерживать себя, у неё не получалось. На горьком опыте Олеся знала: позже будет сожалеть. Что остановилась, что задержалась. Что снова позволила говорить себе гадости. Иначе Никита с ней не разговаривал.