Ты – мне, я – тебе - стр. 22

В салоне Сольвейг, окруженная людьми, которых она называла своей публикой, изводила Шиллера вопросами:

– Где ты был? Я осталась наедине с совершенно невежественным мальчиком.

– На коленях умоляю простить меня, Сольвейг. Мне надо было решить личные проблемы: мне позвонил телохранитель и сообщил, что ребенок плакал. Так, пустяки, но они являются частью моей жизни… Пойдем, драгоценная моя, – сказал он актрисе, которая снова начала посылать воздушные поцелуи оставшимся гостям.

Режиссер задумался. Что ей было нужно? Остаться одной. Ночь с Сольвейг «по полной программе» была бы похожа на странный сеанс йоги. Чтобы не помять лицо, не допустить на нем ни единой морщинки, она оставалась неподвижной. Он ложился на нее, словно огромное насекомое, осторожно выполняющее возвратно-поступательные движения. Она любила только тихие любовные игры. Засыпая, она следовала заведенному ритуалу: в комнате она должна оставаться одна на приготовленной кровати, голова должна лежать на ровной поверхности. «Временами, чтобы наказать себя, – говорила она, – я кладу под голову плотный шелковый валик».

Когда Сольвейг впервые услышала о Тимоти, сыне Шиллера, она уклончиво прокомментировала: «Конечно же ты его любишь… Если я тебя правильно поняла, мать его уехала в Европу и оставила ребенка с тобой». – «Оставила? – ответил Шиллер. – Не оставила. Я забрал у нее этого ребенка!» Сольвейг никогда не хотела иметь детей, чтобы не испортить себе талию. Как отвратительно смотрится раздутый живот! Даже мысль о такой деформации вызывала у нее отвращение, и, чтобы успокоиться, она начинала гладить ладонями свое плоское и шелковистое тело.

После того как его вышвырнули из отеля, Ронни вел машину осторожно. «Главное, чтобы не задержала полиция», – сказал он себе. Не надо делать резких маневров, чтобы въехать на узкую улицу Западный Бродвей, где он снимал квартиру в доме посредственного качества. Охранников там не было. Несколько лет тому назад там был один охранник, проживавший в двухкомнатной квартире на первом этаже. При входе в нос ударял запах алкоголя и мочи. Этот безразличный к жизни человек потом съехал и поселился на этой же улице. Там он соорудил себе жилье из картонных коробок – он знал, что рано или поздно его выселят. Хозяин этих спальных камер установил на двери кодовый замок, но мелкие вандалы сняли его спустя пару дней. Поэтому входная дверь оставалась открытой, но это было неважно, поскольку воровать в доме было особенно нечего.

Ронни поставил машину на свободное место на стоянке, вошел в тесный холл и поднялся на четвертый этаж.