Ты меня променял - стр. 43
— Пары фраз хватило, чтобы понять, что вы неплохо общаетесь. Тыкаете друг другу, у вас явно какие-то общие дела, — строю логическую цепочку. — Но единственное, чего я не могу понять, на чьей вы стороне. А вы явно на одной.
— Эмилия, скажи мне, а как ты думаешь, — снова меня начинает подводить к какому-то выводу Евгений, — человек, который привык все контролировать, мог бы оставить все на самотек? Кстати, а помнишь, когда мы познакомились? Тот день?
— Ты к чему об этом сейчас? — не понимаю я. — Мы познакомились в общежитии у Кости, — вспоминаю.
— Он бежал из магазина, был сильный ливень, — продолжает Карельский, — столкнулся с тобой. Рассыпалось и намокло все, что Костя купил на последние деньги, а до стипендии была еще неделя.
А вот этого я не знала. Помню тот день. И вот именно сейчас в памяти всплывают те разбросанные по асфальту продукты. Мои фрукты, сыры… и Костина лапша быстрого приготовления с сосисками. Помогал он мне, а потом пригласил в соседнее здание, чтобы переждать.
Лило уже так, что даже мой зонт не справлялся. А я знала, что там общежитие — по сути, общественное место. И я согласилась. Сама не поняла почему, но этот парень мне с первой секунды внушил доверие. И когда я пришла переждать ливень, Евгений сидел в комнате за столом.
В тот момент он показался мне нелюдимым, холодным, зацикленным на учебе. От учебников он, кажется, вообще не отрывался. А Костя… Все его внимание было уделено мне. Поэтому Карельского я и не замечала.
— И что ты этим хочешь сказать? — поднимаю я глаза к потолку, чтобы сдержать непрошеные слезы.
— Он часто говорил, что когда-то ему повезет в лотерею. Ты стала его выигрышным билетом. Действовал он не напористо, ждать умел. И ты ему на самом деле понравилась, Эмилия. Но амбиции для некоторых людей важнее чувств.
— Я тебя слушаю и не могу понять, — складываю руки на груди, но уже не закипаю, как чайник. — Зачем ты об этом вспоминаешь? Ностальгия? А теперь вот рассуждения о чувствах и амбициях. В Штатах не стажировался? Там обычно перед присяжными распинаются о жизни.
— А сарказм так и льется, — улыбается Карельский.
— А надо было слезу пустить? Итак, ты перед тем, как пуститься в воспоминания, ты что-то упомянул про человека, который все контролирует. Это как-то связано с Денисом Алексеевичем?
— Напрямую, — кивает Евгений. — Эмилия, ты настолько плохо знаешь своего отца?
Хмурюсь, не понимая, при чем здесь мой отец. Но быстро доходит. Конечно же…
— Денис Алексеевич человек моего отца, — начинаю рассуждать, а Карельский только кивками подтверждает мои догадки. — Конечно, он и корпоративный юрист, и помогал мне в оформлении документов на студию, когда я ее открывала. Работает он с Костей давно, в курсе всех дел. То есть отец уже обо всем знает? — повышаю голос и закусываю губу.