Ты меня (не) любишь - стр. 26
– Послушная значит стала? Белье тоже надела? Показывай!
– Ничего я тебе показывать не буду! – краснею и руками грудь прикрываю.
Будто он меня уже раздел. Будто стою перед ним в одном лифчике.
– То есть тем мужикам внизу ты была готова белье свое показать, а мне нет!
Я даже возмутиться на эту абсурдность не успеваю, как он подскакивает. За край платья дергает. И дешевый материал трещит, разрываясь по швам.
Глава 11
– Что за дешевка?! – возмущается Богдан, а сам мне в район декольте смотрит и не мигает.
Тоже взгляд опускаю. Край проступающего белья замечаю. Кружево черное. Дану всегда этот цвет нравился. Сама не знаю, почему его надела. Хотя знаю, конечно. Только признаваться стыдно.
У меня не так много лифчиков. Но именно сегодня я выбрала тонкий без всяких подкладок на узких лямочках. Наверное, единственный сексуальный в моем гардеробе. И вовсе не потому, что кому-то понравиться хотела! Твержу упрямо. Я вообще раздеваться не планировала.
– Ты платье мне порвал! – в глаза его не смотрю.
Они сейчас не реальные. На грани фантастики и здравого смысла. Такими глазами можно сразу в постель женщин укладывать. Без всяких там предварительных ласк. Взглянул только, а она уже легла и ножки раздвинула.
– Новое куплю, – выдыхает он в мою макушку.
И как так близко то оказался? Если голову подниму, то его губы где окажутся? Шумно сглатываю. И прошу:
– Отойди, пожалуйста.
Сердце в груди – сумасшедший моторчик. Реагирует на каждый жест Богдана. Я ведь его ненавидеть должна. Он мне всю жизнь сломал.
«Сына подарил» – шепчет дурацкий голос внутри, сбивая всю ненависть. Весь настрой портит. Я сюда амазонкой шла, а не растекающейся лужицей!
– Зачем? Меня, итак, все устраивает, – наглеет и руку на талию кладет, – отсюда вид замечательный. И я только что узнал: ты не забыла какое белье люблю.
От его слов краснею даже сильнее, чем от касаний.
– Вот еще, – толкаю ладошками твердую грудь, накачал тут себе мышц, поди справься теперь, – ничего я не помню. Это… простое совпадение. У меня все остальное в стирке было.
Он хохочет. Тепло так. Без злобы своей обычной. Даже хрипотца уже привычная не замечается. А мое сердце, замерзшая глыба, таять начинает. К нему тянется. Я ведь его не забыла. Обманывала себя. Себе самой врала все это время. Делала вид, что любовь ушла. А сама ночами в подушку рыдала. Долго так.
Голову поднимаю, а руки сами к его лицу тянутся. По щеке гладко выбритой провести хотят. И я уже почти дотягиваюсь. Но он дергается. За запястье больно хватает. В глазах больше никакой нежности. Никакого намека на доброту. Он снова ощетинивается. Как дикий кактус, готовый распороть кожу своими острыми шипами.