Ты меня ещё полюбишь - стр. 8
Это не может быть любовь. Множество каких-то других эмоций и чувств разлетается по организму огненными импульсами. Они внезапно меркнут и с новой силой вспыхивают, передавая по нервам как по проводам нереальное количество энергии.
Меня кидает то в жар, то в холод. Я то каменею, то плавлюсь. Загораюсь, горю-горю и рассыпаюсь пеплом.
Он же не любил меня и не любит…
Его ласковый и вкусный язык неизвестно где побывал с момента последнего нашего поцелуя.
Отчего же неизвестно? Пару ртов, где был язык Макеева после меня, я точно знаю… Всё! Пошли картинки из номера «для молодожёнов»: он целует блондинку, затем переключается на брюнетку. Острые болезненные воспоминания.
Фу-фу-фу! Ебливый козёл! Бесячий мудак!
Кусаю его губу. Очень сильно.
– Гмммм, ― мычит от боли и смотрит на меня ошалело.
Грубо и рвано дыша, мы замираем.
Кир горящим взглядом наблюдает, как я слизываю кровь, с наслаждением глядя ему в глаза.
– Моя демонесса. Я скучал по тебе… ― хрипит с восторженным блеском в глазах. ― Принцесса похоти и страсти. Злая ты ещё сексуальней и прекрасней. Охуенная, моя девочка. Я так соскучился, пиздец! Хочу тебя…
Он возбуждён. Его эрекцию я даже через пальто чувствую.
Боже!
Меня знобит. Вопреки сладким токам, ощущаемым по всему телу, я отчаянно хриплю:
– А я, представь себе, нет! Не скучала! И не хочу тебя. Немедленно отпусти меня. ― требую, вырываясь из его тисков.
– Ты врёшь.
Не пускает. С довольным смехом прижимает к себе ещё сильнее. Через полы распахнутого пальто тычется в меня натянутой ширинкой.
– Кирилл! Ты припадочный что ли?
– Я фанатею от твоего охуенного тембра. Чуть не кончаю, когда ты называешь моё имя… ― шепчет нахально, пошло и с чувственным стенанием в голосе.
Голову кружит как на серпантине. Меня смывает тёплой волной кайфа с лица земли.
– Повтори. Хочу ещё! Назови моё имя… ― горячие пальцы захватывают мой подбородок.
Макеев тяжело дышит. Хрипло рычит, обрушиваясь на меня новым поцелуем. Так отчаянно, будто и правда скучал.
Я таю под страстным натиском его губ.
– Пджди, пджди… ― задушенно шепчу ему: ― Ааахм, сейчас-сейчас… Имя… Сам скажи, какое из них твоё: Кирюшка-шлюшка Мерзеев или Кирюшок-заебок Хренеев?
Кир замирает.
Ожидая ответ, я непроизвольно облизываю губы.
– Сссучечка, ― цедит сквозь зубы, но у него это как-то мягко получается, почти ласково. ― Раньше твои эпитеты мне больше нравились. Македонским ты меня называла…
– До Македонского тебе как до Луны пешком! Ещё раз сунешь мне язык в рот, я тебе его откушу!
Он наклоняет голову и тянет носом по моей щеке.
Горячий выдох в шею и обещание: