Ты любишь предателя - стр. 18

Фото определенно не селфи. Другой рукой Беверли держит платье, которое напоминает платье Дионы с бала. Впечатление, что у Беверли фотосессия на фоне Афин. Но сильнее всего бросается в глаза браслет с мелкой бирюзой, который свободно висит на ее приподнятом запястье. Браслет, который, согласно ее профилю в «Инстаграм», был изготовлен специально для нее – и который я обнаружила в Книге Льва Тайлера.

– Если ты посмотришь внимательнее, то обнаружишь, что тени лежат неправильно, – говорит Ханна и указывает на какое-то жалкое растение у нижнего края фотографии, которое отбрасывает четкую тень, а потом – на глубокое декольте Беверли, на котором не проявляется никаких теней от головы или груди. Ее опущенная вниз рука также не отбрасывает тени.

– Это может скорректировать даже бесплатное приложение для обработки фотографий, – говорю я не слишком уверенно, безотрывно смотря на браслет.

– Я знаю, поэтому и пытаюсь связаться с ней. Она отвечает на каждый комментарий. – Ханна пролистывает вниз и показывает мне, что имеет в виду. – Зато не реагирует ни на одно сообщение в «Директ». – Ханна открывает свои сообщения, и я вижу чат с сообщениями только от нее. – Так не только у меня, но и у Джоша тоже.

От этого имени у меня колет в груди. Предательство и злость, как кислота, насквозь прожигают жилы и наивное сердце.

– Самое внятное доказательство того, что с фотографиями, возможно, что-то не так, это браслет. Таким образом, скорее всего, это ее старые снимки. Если бы у нас был браслет, мы могли бы наконец пойти с ним в полицию и не прослыть сумасшедшими.

Я сглатываю слюну. Едва ли она могла яснее выразить, что только из-за меня у нас на руках ничего нет, даже если в ее словах нет и намека на упрек, а только бесконечная печаль, которая душит меня и пробуждает стремление сделать все, чтобы немного утешить мою подругу. Я откашливаюсь и обнимаю Ханну.

– Мы выясним, что с ней произошло. И у тебя будет свой эксклюзивный разоблачительный материал, с помощью которого ты привлечешь к себе внимание каждого, кому есть что сказать в мире репортажа. Пулитцеровская премия тебе обеспечена! – Я поворачиваю ее голову, чтобы она смотрела на меня, и дарю ей самую ободряющую улыбку, на которую только способна в этот момент.

Она медленно опускает веки, мышцы челюсти напряжены. Улыбка, которую она пытается из себя выжать, жалкое подобие моей. Но неважно, как долго я на нее смотрю и пытаюсь, как раньше, проникнуть в ее мысли, я наталкиваюсь на препятствие, которое непреклонно противостоит мне.

ПОНЕДЕЛЬНИК, 30.11.