Ты ко мне вернешься - стр. 4

Послушно семеню следом (один его шаг – три моих, я считала), мимоходом успевая увидеть себя в зеркале. Конфетка. Ночные излишества ни следа не оставили, вид вполне свеженький.

– А вот и наш перспективный молодой специалист, – возвещает шеф, галантно пропуская меня в кабинет.

И чуть не врезается в мою спину, когда застываю столбом в дверях. Дежурная улыбка примерзает к лицу. Секунда возникшей тишины кажется вечностью. Время остановилось, и мое сердце, кажется, тоже.

Это он. Изменился, возмужал, выглядит таким солидным в этом дорогом костюме. Раньше я его никогда в костюме не видела... Взгляд другой, строгий, пристальный. И все-таки он.

Никита, чтоб его, Павлов. Ник. Тот, к кому я поклялась больше никогда в жизни не приближаться и на метр.

На ватных ногах подхожу и усаживаюсь напротив. А в ушах звучит пронзительный голос, который я в детстве ненавидела до дрожи.

«Резиновую Зину купили в магазине!»

Воспоминания врываются яркой картинкой прямо в мозг. Совершенно не вовремя. Против моей воли. Слова начальника, что-то вещающего Павлову, звучат словно издалека. А перед глазами вместо нашей переговорной возникает совсем другое...

***

Залитая солнцем улица. На мне любимый полинявший красный сарафан, последние дни его донашиваю. Чешутся ободранные коленки, нагретое яблоко оттягивает карман. Еще чуть-чуть – и лету конец, через неделю школа. Я пойду во второй класс.

По этому поводу мы с лучшей подружкой Светкой считали себя жуть какими взрослыми. Не носились по двору с малышней (пусть и очень хотелось), а чинно прогуливались вдоль улицы.

Обсуждали очень важные для завтрашних второклашек темы. У кого сколько блузок куплено. Чья форма красивее – наши серые сарафаны в клеточку или темно-синие юбки и жилеты учениц второй гимназии. Будем ли в следующем году дружить с Катькой – ведь летом она вероломно нас бросила и гуляла с другими девочками...

– Резиновая Зина упала из корзины! – заорал звонкий мальчишеский голос. – Измазалась в грязи!

Раскатистый многоголосый смех посыпался в спину камнями. Не пришлось даже оборачиваться, я и так знала, кто это. Павлов со своей компашкой.

– Не обращай внимания, – взяв меня под локоток, утешала Светка. – Он дурак. А они все – придурки. Потому что с дураком водятся. При дураке.

На последней фразе она нарочно прибавила громкость, чтобы точно услышали. Но Павлов будто и не заметил. С воодушевлением продолжал выкрикивать обидный стишок. Надо же, наизусть выучил, а ведь все в курсе, что он ни одной книжки целиком не осилил!

– Пойдем, Зиночка, на качели.

Я бы хотела ему ответить. Выдумать что-нибудь такое же обидное. Только ничего в голову не приходило, а еще каким-то шестым чувством понимала – нельзя. Я должна притворяться, будто мне все равно. Будто я его знать не хочу, иначе...