Ты ко мне вернешься - стр. 24

– А ветрянка – это больно? – спросила на всякий случай. Подойдя к забору, но держась на безопасном расстоянии.

– Не, чешется просто и на реку нельзя, – беспечно отмахнулся Никитка. – Ну что, заразить? Вместе играть будем, заразным можно.

Риск того стоил. Озираясь, чтоб не увидел никто, мы встретились в кустах жасмина рядом с секретной лазейкой в заборе. Поиграли в стройку – он подвозил песок на самосвале, а кукла Марианна была начальник участка. Съели яблоко, откусывая по очереди, чтобы наверняка.

– Ну как? Заболела?

Я прислушалась к своему организму. Ничего не чесалось, и вообще я оставалась подозрительно здоровой.

– Кажется, нет. А ты вообще знаешь, как заражают?

Он подумал немного, взглянул на меня с загадочным прищуром, и сказал, что знает. Но только если я поклянусь сердцем матери, что не разболтаю. Предвкушая что-то жуткое, я поклялась этой самой страшной клятвой, которую мы знали.

– Ты должна меня поцеловать! По-настоящему.

– Что, прямо в губы? – переспросила я с ужасом.

Никитка скривился и кивнул. В тот момент заболеть ветрянкой мне очень хотелось. Зажмурившись, я вытянула губы трубочкой, прижала к его губам и мысленно досчитала до пяти.

– Ты че, по-настоящему это с языками, в кино не смотрела что ли! – произнес он презрительно. – Малявка. Давай, у меня еще яблоко есть, потом дам откусить, чтоб не так противно было.

И высунул розовый кончик языка. Преодолевая отвращение, я мазнула по нему своим и тут же отстранилась. Принялась тереть язык ладошкой.

– Фу! Слюни!

– Бе-е-е, гадость! – согласился Никитка, отплевываясь. – На, кусай.

Мы разделили последнее яблоко и поклялись, что больше никогда не будем ни с кем целоваться. Даже в щечку. Кто только такое выдумал!

***

Ветрянкой я тогда так и не заболела, иммунитет крепким оказался. Мы оба сделали вид, что забыли об этом случае. Но до сих пор вспоминаю и смеюсь. Мой первый поцелуй. С покрытым сыпью соседским мальчишкой, которому было очень скучно.

Правда, потом до Ника все-таки дошло, зачем это делается. Он и мне объяснил. На примере. Но об этом вспоминать совершенно ни к чему.

И вообще, с кем я только с тех пор не целовалась! Если каждого вспоминать, ни на что другое времени не останется.

Кому я вру, вспоминается только Ник. Намертво в память врезался. Закрываю глаза – и будто взаправду чувствую его горячие требовательные губы. Прикосновение языка – это вовсе не противно, наоборот. Сводит с ума, заставляет желать большего...

С ним все было впервые, вообще все. Этого не изменишь. Не вытравишь из мыслей, даже если запретить себе о нем думать, тело помнит. Ник оставил невидимый, нестираемый след, выжег клеймо, везде, я ведь принадлежала ему целиком, пусть и недолго.