Ты для меня одна - стр. 16
Надо бы Фролу позвонить. На него-то я чего взъелся? Лезу в карман за смартфоном, и меня бросает в холодный пот. Неужели я его забыл дома? Прокручиваю в памяти последние события. Хуже! Гаджет, вместе с покрывалом, я сунул в стиральную машину. То есть я без денег, без документов, без связи. Нужно охолонуть немного! Перелезаю через ограду и по гравию спускаюсь в ближайший лесок. Высокие берёзы шелестят зелёной листвой. Забираюсь подальше от дороги, падаю в траву и дёргаю сорный колосок. С детства люблю этот вкус. Поворачиваюсь на спину и замираю. На небе ни облачка. Сквозь прорехи в кронах деревьев солнце касается моего лица щекотными лучами. Сидел бы сейчас с Гориными, Маруське бы ласковые слова на ушко нашёптывал, с ручек бы её кушал.
Сдавленный женский крик, или мне послышалось? Сажусь и оглядываюсь по сторонам.
— Заткни ты ей рот! — другой женский голос, уже точно не слуховая галлюцинация.
Подрываюсь с места и тихо ступаю среди деревьев. Они становятся реже. Виднеется широкая просека. На плоском камне лежит связанная обнажённая девушка с чёрными потёками туши на лице. Рот залеплен скотчем, глаза закрыты, щека в крови. Вокруг девушки толпятся человек десять в чёрных длинных плащах с капюшонами. Под ними рубашки с белыми манишками. Лиц не видно. Не разберёшь, бабы или мужики. Но тут уже и думать нечего. Секта! Один из адептов наскальных ритуалов опускается перед девушкой на колени, держа в одной руке чашу, в другой — длинный кинжал. Таким я разделываю дома рыбу на филе для засолки. Похоже, небо послало мне дивную заварушку, чтобы встряхнуться.
— А не слишком ли рано для мессы? — выхожу на поляну, разминая кисти рук.
Сектанты поворачиваются, как по команде, и их предводитель с ножом и чашей поднимается с колен. Гвардия кровожадных пингвинов ни дать ни взять.
— Обряд осквернён! — ближе всех ко мне стоит женщина.
— Какой хорошенький! — раздаётся звонкий женский голос из-под соседнего чехла.
— Всё, я спеклась! Жара невозможная! — одна из фигур откидывает капюшон, и остальные следуют её примеру.
Передо мной стоят девы, одна краше другой. Драка точно отменяется, но на смазливые мордашки я уже давно не падок.
— Что за туса? — прищуриваю глаза и пытаюсь припомнить секты последних лет. Расплодилось их, как плесени на забытых в кастрюле макаронах.
— Наша сестра отдалась мужчине и забеременела.
— Это позор для ордена, — щебечут девы наперебой.
— Мы не прощаем предательства.
— Мужчины — вселенское зло.
— Да, корень зла.
— В уставе ордена так и прописано!
— Ордена монахинь-кармелиток? — усмехаюсь и подхожу к деве с кинжалом. — В дурдоме амнистия была?