Твоя случайная жертва - стр. 12
Я ничего ей не сказала тогда. К окну отошла.
– На УЗИ тебя отведу, чтоб посмотрели – нет ли каких повреждений внутри.
– А если есть, что напишете в заключении?
– Ничего не напишем. Так просто, чтоб ты знала, и помочь, если что…
Я к ней обернулась и зло спросила:
– Совесть мучит, да? Стыдно? Не надо мне ваших УЗИ, помощи, бесед этих. Идите купите себе шмотки или губы силиконом накачайте. Вам же заплатили, чтоб вы молчали!
***
Иду совершенно без денег по тротуару, дождь моросит, а я полусогнутая, потому что шов еще не дает разогнуться. И внутри совершенно ничего нет. Пусто там. Как будто все удалили на операционном столе.
– Ксень…
Навстречу из ниоткуда Милка появилась. Вид, как у побитой собаки, глаза припухшие, бледная.
– Ксень. Я поговорить пришла.
– Иди к черту. Ты уже поговорила.
– Я сегодня за границу уезжаю.
– Скатертью дорога.
– Родители тоже скоро уедут.
– И им того же.
– Ксень. Просто забудь и живи дальше. Не ищи его… он страшный человек. Он монстр, он чудовище. Он на все способен. Ты ничего не докажешь. Просто смирись и забудь, если сможешь. И меня прости… не могла я сказать. Никто не мог. Прости, Ксень… прости меня.
Я ее не простила. Никого из них. И отца не простила. Я в тот день стала другим человеком. Когда дверь ключом своим открыла, крикнула:
– Па… ты дома?
Прошла на кухню и застыла на пороге, холодея от ужаса и невыносимой боли во всем теле особенно там, где ребра. Я так и не смогла поднять голову… я только смотрела на его ноги. Как они раскачиваются то ли от сквозняка, то ли… не знаю почему.
На столе записка.
«Прости, это я во всем виноват».
***
И снова проснулась от собственного крика.
На стене тикают Женькины часы, в комнате мягко разливается свет от ночника. Я протянула руку и посмотрела время на своем сотовом. Как всегда, ровно три часа ночи. Легла обратно на подушку и закрыла глаза. А потом так же резко открыла. Я вдруг поняла, на кого был похож тот мужчина в белом офисе…
Меня впустили к Варе, как и обещали, уже на следующий день. И я поняла, что никогда в своей жизни не испытывала большей боли, чем в ту секунду, когда увидела ее всю в трубках, бинтах, повязках. Такую маленькую, хрупкую под голубой больничной простыней.
Я бросилась к ней, наклоняясь и целуя тонкие пальчики, выглядывающие из-под бинтов, посмотрела на белое личико, чувствуя, как сжимается все внутри. Врач шел следом за мной, вместе с двумя медсестрами.
– Больше всего пострадала нижняя часть тела. Правая рука и плечо. Как только будет возможно, будет проведена еще одна операция. Мама уже в ближайшее время внесет первую оплату по медикаментам. Верно, Ксения?