Твоя поневоле - стр. 19

Солнце давно уже село, на город бархатным покрывалом опустилась ночь. Хотя город ли? Город остался там, далеко позади.

– Устала? – заботливо спрашивает он и, аккуратно перекинув через плечо мои волосы, нежно кладёт руки на шею. Нет, он меня не душит. Хотя, видит Бог, лучше бы он меня душил…

Большие пальцы умело массируют кожу, растирают круговыми движениями, гладят, мнут. Размеренно, неторопливо. Томно… намеренно возбуждающе. Я ощущаю затылком его дыхание, а задницей – ширинку. И судя по тому, что я чувствую, ему доставляет удовольствие то, что он делает.

Веки наливаются тяжестью – сами собой, до противного бесконтрольно.

Дура! Надо было дать Проскурову из отдела кредитов, ведь он многократно предлагал сходить на пару необременительных свиданий. Сейчас бы не реагировала так на весь этот психоделический бред.

Я будто опьянена ударной дозой опиума, сознание перестаёт отличать чёрное от белого, плохое от хорошего…

У него твой сын, а в кармане лезвие! Очнись! Очнись уже!!!

Словно выйдя из транса, распахиваю глаза, и Кай, словно тонко настроенный терменвокс*, тут же чувствует во мне перемены. Как ни в чём не бывало убирает руки с шеи и крепче перехватывает мою ослабевшую ладонь. Волшебство рассеялось. Жестокая действительность наотмашь ударила под дых.

Я жертва...

– Идём, нужно ехать, – и снова эта улыбка. Мягкая, немного смущённая.

Волк в овечьей шкуре.

А может, он действительно не желает ни мне, ни Мише ничего плохого? Может, это часть какого-то дурацкого розыгрыша? Специфического, не смешного, но всё-таки розыгрыша?

------------------------

*Терменвокс  – музыкальный инструмент, который реагирует на малейшие колебания воздуха.

6. Часть 6

– Садись, – командует Кай и мягко подталкивает меня на пассажирское кресло. – И пристегнись.

Какой законопослушный гражданин. Просто завидное послушание. Украсть чужого ребёнка? Пожалуйста! Главное, на красный не ехать.

Падаю на ещё не остывшее от тепла его тела кресло. Втягиваю носом воздух: так и есть, моя машина пропахла им – табак и цитрус. Тяну на себя ремень безопасности и пристёгиваюсь, как он велел. Вернее, пытаюсь пристегнуться – дрожат руки.

Он по-хозяйски опускается на место водителя, и я не могу не отметить, что эта машина идёт ему гораздо больше, чем мне. Грозная, большая, брутальная. Молодой гибкий зверёныш, проглоченный зверем.

Куда мы сейчас поедем? Мы уже чёрт знает где! На дворе ночь, и через какие-то шесть-семь часов у меня рейс.

Где мой сын?..

И надеюсь, он пошутил, что завяжет мне глаза? Это же… это же дикость!

Он улыбается, словно подслушивает мои мысли, садится удобнее. Серо-голубая, почти совсем уже летняя ночь съела дневные краски, всё вокруг обезличенное и такое же серое. Опускаю взгляд и вижу в его руке чёрную шёлковую ленту. Такие практикуют адепты БДСМ. Не спрашивайте, откуда я это знаю. Просто знаю.