Твоя половина мира - стр. 21
Страницы на экране были кем-то сделаны, и сделаны профессионально. Почему он раньше сюда не заглядывал? Потому что лишь сейчас, после этого случайного – действительно случайного – совпадения про обезьяну его вдруг посетила простая мысль.
Форвертс не всесилен, и его давно должны были выловить. Его искали на материках и на островах, в городах и поселках – везде, где живут хоть какие-то люди. Загоняли в угол, посылали за ним спецназ, прочесывали целые кварталы. Тратили средства, отрывали от работы специалистов… И при этом заменили в сети его фотки – чтобы кто-нибудь случайно не опознал.
Через экран протянулась красная полоса, и Тиль без особого удивления прочел:
«ВНИМАНИЕ! Если Вам известно местонахождение Тиля Хагена, Вы обязаны немедленно сообщить об этом по любому из анонимных каналов. В противном случае Вы понесете ответственность за укрывательство».
Текст полз в четыре строки, на четырех языках. Перестраховались, хватило бы и двух – человеку, не владеющему ни русским, ни немецким, в Европе делать нечего.
У Тиля возникла дикая идея отбить свой адрес в отеле, вплоть до этажа и номера. Он попробовал угадать, к чему это привело бы, но на пустые фантазии форвертс отзывался редко.
Покинув гостиницу, он остановил такси и сразу показал водителю новенькую сотню.
– Видно, не на Арбат поедем… – предположил тот.
– Мытищи.
– Так это…
– «Это» – сверху счетчика, – сказал Тиль, припечатывая банкноту к приборной панели.
Жизнь в Славянском Содружестве научила его разговаривать кратко, но конструктивно. Порой ему становилось муторно, но он любил и эту страну, и этих людей. Причина была простая, как яблоко, однако вспоминать о ней не хотелось.
Машина затормозила у трехэтажного кирпичного барака. Тиль расплатился карточкой Вольфа Шнайдера и, когда такси отъехало, бросил ее в лужу. Прямо на дороге оказалась шикарная лужища, целое болото – мутное и, судя по амбре, регулярно пополняемое из канализации.
Сергея Максимова он застал дома. Полушин давно предупреждал, что с Максимовым не всё в порядке, но Тиль и не думал, что непорядок может быть столь глубоким и необратимым.
Серж спился. Спился совсем.
Дверь была не заперта, из-под клеенчатой обивки торчала подпаленная вата. Тиль прошел по темному коридору, ударился – несмотря на форвертс – головой обо что-то висящее и вот так, потирая макушку, заглянул в комнату.
Сергей сидел за пустым столом, вероятно – по привычке. Голый пластиковый прямоугольник на шатких ножках был грязен, как и всё вокруг. На полу что-то хрустело, под пыльном окном стояла шеренга пинтовых фляжек, по стене брел, не ведая страха, рыжий таракан. Максимов не контрастировал: на нем были только ветхие штаны и прорванные шлепанцы. Тонкие складки живота напоминали грустную улыбку, а груди, как у старой кормилицы, превратились в два кожаных треугольника. Ему было всего тридцать пять.