Твоя наследница - стр. 50
– А почему сразу не сказала о ребенке? – спрашиваю не чтобы уколоть, а просто ради интереса.
Поражает другое: как порой обстоятельства играют не в твою пользу и всё складывается один к одному, чтобы испортить идеальный порядок течения жизни.
Сегодня ты счастлив и готов покорять горы, а завтра весь мир ополчается против тебя, и ты близок к тому, чтобы опустить руки.
– Хотела сюрприз сделать, – спустя паузу произносит Котова, наверное, тоже вспоминает те дни. – Даже пинетки купила. Одни розовые, другие зеленые. Срок же был совсем маленький, и я не знала, кого мы… я жду.
Понимаю, что оговорка у нее выходит случайно.
Но по сердцу бьет отменно. Сволочью себя вновь чувствую. Предателем и подлецом, отвернувшимся от девушки, которая решила подарить главное сокровище.
– Давид, неужели они меня так сильно ненавидели? – спрашивает Юля, отвлекая от самобичевания. – Что я им сделала?
– А ничего, – ухмыляюсь невесело. – Просто испортила планы моего отца выгодно пристроить меня, женив на дочери партнера, и взять в оборот, полностью подчинив. А Карина в очередной раз проявила свою патологическую ревность и жадность. Она привыкла быть центром моей жизни, важной ее частью, ради которой я готов на многое. А тут ее сдвинули с пьедестала.
– Но я же…
– Юля, – выделяю имя голосом, чтобы привлечь ее внимание, – вы слишком разные. Поэтому ты никогда не сможешь понять сути их мотивов. Они же даже не расстроились, что испортили мою жизнь, не извинились, когда я их разоблачил. Они знали, что у них растет внучка и племянница… и им было чхать на вас. Понимаешь? На меня, на тебя, на Амину. Для них все люди вокруг – словно пешки и куклы, которые должны удовлетворять их потребности. А если пешки взбрыкивают или нарушают правила, о них не жалеют и скидывают с поля. Дамир Цикал прежде всего циничный делец и бизнесмен, роль отца он исполнял только на публику.
– Но ты же его сын, – вижу, как она качает головой, не в силах смириться и принять такое отвратительное ко мне отношение.
Да, в милосердии и сопереживании Юля постоянна.
– Сын, отказавшийся жить по правилам, которые ему хотели навязать, и сломавший рамки, в которые пытались загнать, – не скрываю истины нашего с отцом общения. – Семь лет назад я стал догадываться, что Дамир жесткий человек, но вот о том, что он прогнил насквозь… еще нет. Зато знаю сейчас.
– Это больно. Осознавать такое о родных людях. И мне очень жаль. Честное слово, – каждое слово Юли пропитано эмоциями.
Но я понимаю, что это не жалость, направленная на меня, это жалость к людям – душевным инвалидам, с кем я больше не хочу иметь ничего общего.