Твоя наследница - стр. 40
Наивняшка, не иначе.
Фыркаю на определение, которое придумала себе прежней, и тут же усмехаюсь повторно.
Котова, а разве ты с тех пор так уж сильно изменилась?
Скажи-ка правду, дорогая!
Нет, не хочу думать над этим вопросом. Он слишком серьезный, а ответ колючий.
Проще отвлечься, что я и предпринимаю, меняя тему разговора.
– По поводу твоей охраны, Давид…
Произошедшее дневное ЧП меня нет-нет, а дергает. Все-таки я обычная слабая женщина, которая не умеет отключать эмоции по желанию и продолжает вариться в котле переживаний, раз из раза перематывая в голове случившееся.
– Твоей, – поправляет меня Цикал и тут же добавляет. – Юля, извини, но я не стану ее снимать. Поверь, эта мера – не ограничение свободы, а лишь подстраховка, чтобы с тобой и Аминой ничего не случилось и…
– Спасибо, – произношу чуть слышно, но с чувством благодарности.
– она никак… Что? – обрывает сам себя Давид, явно удивленный.
– Я говорю «спасибо», – повторяю в трубку, поворачиваюсь к окну, и, приподняв голову, разглядываю безумно красивое звездное небо. – Они, твои парни, мне очень помогли. Не уверена, что справилась бы самостоятельно.
Все же меня прорывает. На последних словах голос ломается. Глаза застилает пелена. И даже то, что поднимаю голову вверх, не спасает. Две крупные слезинки сбегают по щекам. Прикусываю губу, чтобы не всхлипнуть, и медленно втягиваю воздух через нос.
– Такого больше не случится, – слышу уверенное обещание в мужском голосе, и не сомневаюсь, что так оно и будет.
Цикал не бросает слов на ветер.
На какое-то время между нами устанавливается полнейшая тишина. Я успокаиваюсь, чувствуя некое облегчение после выброса эмоций, и молча прижимаю трубку к уху.
Давид делает то же самое. Ни он, ни я не разрываем связь, продолжая слушать дыхание друг друга.
– Почему ты, едва увидев Амину, сразу решил, что она твоя? – спрашиваю вдруг.
Не знаю, с чего этот вопрос первым возникает в голове, но я озвучиваю его, не собираясь анализировать.
Мне интересно это знать. В какой-то степени даже важно.
– Так звезды сошлись, – выдает мой собеседник невероятное, отчего я приоткрываю рот и начинаю моргать.
Что?
Это шутка такая в исполнении Цикала?
Она кажется еще более нереальной, потому что в этот момент я как раз разглядываю усыпанное миллиардами невероятно ярких звездочек ночное небо.
– Юля, ты назвала нашу дочь именем моей матери, – произносит Давид хрипло.
Словно его эмоции рвутся наружу, но он их подавляет. И, как цепная реакция, моя кожа вновь покрывается мурашками.
Ну да, верно.
Я помнила эту деталь и ни секунды не сомневалась, как назову безумно красивую и с первого мгновения любимую пищащую кроху, которую положили мне на живот в родзале.