Твоя девчонка больше не придет - стр. 9

– Ты сбила меня? Мне больно.

– Заслужено! И не сбила, а ты сама мне под колёса бросилась. Но я отвечать за это не собираюсь.

– А я никому не скажу.

– А я не верю. Вперед пошла!

Я толкнула ее в сторону бани, и сама до конца не понимая зачем. Она, еле передвигая ноги пошла. Хромая. Со стоном. Я как надзиратель шла позади и дышала ей в спину.

– Будешь жить здесь, – сказала, заталкивая ее внутрь.

Стало не по себе, но слово не воробей. И вообще, я уже далеко зашла, назад дороги нет. Не хочу позора. Не хочу в тюрьму. Не хочу ее видеть на улицах города.

Она нашла в себе силы резко обернуться.

– Ты серьезно? – звенящим голосом. В стылом темном помещении это прозвучало страшно.

– Серьезней не бывает. – Хмыкнула. Руки дрожали, и я засунула их в карманы штанов. – Пару дней так точно, а потом посмотрим.

– Послушай, – кажется, до нее, наконец, дошло, что я не шучу. – Ты меня прилично уже испугала. Еще в тот первый раз. Я больше никогда не напишу и не позвоню ему, это была минутная слабость, безысходность, мне не к кому было больше обратиться.

– Ну, надо же! – перебила я, засмеявшись. – Какой он оказывается у меня благодетель. Занимается спасением бедных овечек?

– Практически да, – сказала она.

Мы стояли друг против друга, и ее голова едва дотягивала мне до плеча.

Мелкая пигалица! Наглая лгунья!

– Теперь я твое спасение. И ты остаешься здесь. Воду и печенье я тебе дам, в машине где-то валялось. Думаю, хватит на первое время. Поговорим по душам и отпущу.

– Хорошо, – вдруг согласилась она и, осмотревшись по сторонам села на лавочку.

Я на мгновение оторопела. Думала она будет кричать, и вырываться, а я посмеюсь, но она покорно безропотно уселась напротив меня. Аккурат на то место, где в детстве я купалась в тазу.

Сволочь!

Даже это невинное воспоминание собой запятнала!

Я выдохнула. Громко, с хрипом. Выбежала на улицу за печеньем и водой. Даже оборачиваться не стала – сбежит, так сбежит. По бурьяну все равно далеко не уйдет. Но когда я вернулась, специально через несколько минут, оттягивая этот момент, она все также сидела на лавке, уронив голову на ладони. Сидела и плакала.

Актриса!

– Меня сейчас стошнит, если ты не успокоишься! – пробурчала я и, бросив ей пачку крекера, взяла колченогий табурет и села, напротив. Затхло. Зябко. Долго здесь не просидишь – можно и дубу дать!

– Ну, давай, рассказывай. Как живешь, чем, с кем, когда вы успели спеться.

Она потерла виски, моргнула больными глазами, облизнула тонкие губы.

– Мы знакомы с самого детства.

– Да неужели, – я хмыкнула, пораженная словно громом. – Мне кажется, ты преувеличиваешь, потому что это я знакома с ним с самого детства.