Твой пока дышу - стр. 29
Возвращаюсь взглядом к обоям и получаю очередной тычок, теперь уже по макушке.
– Да ты запарил! – огрызаюсь с разворота.
Обломщик! Даже в мыслях не могу счастливым отцом семейства заделаться!
– Я тебе вопрос задал, Павел, – чеканит с невозмутимым таблом.
– И я на него отвечу, когда наша красавица почирикает со своим хахалем, – выдаю язвительно. – Всё равно в гроб вгонит вопросами…
– Может, не стоит впутывать? – вопрос, от которого я мог бы протрезветь, если бы был накачен, к примеру, алкоголем. К сожалению, я под воздействием сильнейших психотропных с вишнёвым послевкусием, но всё равно в конкретном таком ахуе.
– Как ты себе это представляешь?
– Очень просто, Павел. Не думаю, что она сама горит желанием вставать на старые рельсы.
В задумчивости возвращаюсь к каракулям.
– Марк уже рисует? – побуду и я мастером неожиданных вопросов.
– Марк с карандашами делает такое, что ты ни с одной бабой не проворачивал. А если дать ему ещё и точилку – тушите свет, – глумится, выбивая из меня очередную улыбку. Вторая искренняя за два с лишним года. Неплохо, неплохо…
– Если честно, я ставил на мужиков Линды, – окончательно прихожу в себя и возвращаюсь в строй. – Со стороны Солнцева только его мать и бывшая пассия, которой он дал от ворот поворот, чуть только на горизонте замаячила Линда. Жена погибла давно, у той только отец был, но и он не на долго после смерти дочери на этом свете задержался.
– Надо идти от исполнителя, – морщится и достаёт пачку сигарет. – Огнестрел – неплохой ориентир.
– Да она его пулей скорей приласкала, – копирую его полностью во всех действиях, – капли крови на полу, немного в коридоре, пара на лестнице, потом и вовсе голяк. Собрал, можешь Панфилову своему обожаемому впарить на экспертизу, пусть по базам пошарит, вдруг фартанёт. Но проще прижать бывшую. Мать-то чё? Такую наседку, как Линда, любая в невестки мечтает заполучить.
– Твоя? – хмыкает Эмир.
– Моя вообще от любой в восторг придёт, – встаю и подхожу к окну, распахивая раму.
В гроб меня вогнала своими нравоучениями и уговорами. Жена плюс дети, по её мнению, равно абсолютному счастью. А у меня жизненных сил нет даже на то, чтобы притвориться любящим мужем, не то, что б быть им для кого бы то ни было. Ну и куда в такой, с позволения сказать, союз, ещё и дети? Я рос в крепкой любящей семье, своим меньшего желать – непростительное скотство. Всё или ничего.
– На площадку пошли, – осаживает верный хранитель очага, забываясь, что в гостях, и в момент выводит из равновесия.
– Тогда уж на улицу, – в раздражении захлопываю окно с громким скрежетом старой деревянной рамы и через форточку слышу, как начинает заливаться плачем соседский ребёнок. – Не хата, а конура собачья! – рявкаю свирепо, кривясь от досады на свою резкость.