Твой любимый фамильяр - стр. 7
– Это то, ради чего я рождена, господин, – вновь покорно склонила она голову.
– Но ты можешь быть свободна.
– И умереть с голоду, потому что без ваших эмоций я не выживу. Для вас это выглядит, как рабство, я понимаю. Я слышала весь разговор с милордом Альбаром. Но для меня и моего вида это – симбиоз. Ритуал связывает не только меня, но и вас: после него все эмоции, какие вы пожелаете пожертвовать, будут кормить только меня, а не других моих случайно встреченных сородичей.
Она настолько пристально смотрела ему в глаза, что сидеть в кресле стало неудобно. А ворот рубашки до жути тесно сдавил горло: пришлось рассеянно расстегнуть верхнюю пуговицу. В этот момент, чувствуя лишь источаемое волшебной девушкой спокойствие и безмятежность, Элай впервые усомнился в том, что приравнивать порабощённых ундин к эйфири, которые не могут жить без эмоций сильного мага, было правильно. Может, отец не настолько и заблуждался, когда так упорно совал ему фамильяра вот уже добрые лет пятьдесят.
Уже через несколько минут ему покажется, что эйфири просто залезла в его голову и заставила сказать невозможное. Но, конечно, её способности не могли быть настолько безграничны. В этой голове сгорали и разумы покрепче в жалких попытках манипуляций. Уж точно покрепче существ, в мире приравненных к статусу домашних животных.
– Хорошо. Ритуал проведём в полночь. А пока можешь устроиться в западном крыле, – он щёлкнул пальцами, на кончиках которых на миг сверкнули искры призыва, и в кабинет тут же заглянула морщинистая голова. – Уолт, будь любезен, проводи моего фамильяра в западное крыло и помоги устроиться со всем комфортом. К полночи сопроводи в зал нижнего яруса.
Если старый слуга, единственный на весь каменный особняк, и удивился, то никоим образом не показал этого. Привык ко всем причудам наследника великого дома.
Часть 2. Аннабель
То, что её господин абсолютно невежественен во всём, что касается эйфири, Двенадцатая поняла ещё во время их разговора. Но когда бодрый, хоть и седой мужчина предложил ей разместиться в настоящей человеческой комнате – с камином и дубовым шкафом, с выходящим в богатый сад панорамным окном и широкой постелью под пыльным балдахином, – ей стало ясно: Элай вообще не понимал, кто она такая и зачем тут нужна.
Потому что эйфири не люди, не маги. Не нуждаются в шелках и простынях, даже в человеческой еде нет нужды, если, конечно, обитать всегда в уменьшенной форме. И Двенадцатая знала, что очень многие представительницы её расы именно так и жили, не доставляя хлопот по содержанию для хозяина: селились в зимнем или настоящем саду, спали в цветах, из них же мастерили себе одежду. От сытой эмоциями жизни у некоторых даже отлипали от спины рудиментарные крылья, в человеческой форме похожие на бледно-сиреневые татуировки от лопаток до ягодиц. И они начинали летать подобно далёким-далёким предкам, лесным феям.