Творец - стр. 29

13. Глава 11 Женская уборная и окно.

Пробуждение было внезапным. Мне даже показалось, будто меня вышвырнули, как негодного щенка, из сказочной страны грез в унылую действительность. Первое, что я заметил и даже не заметил, а скорее ощутил – это пустоту. Моя постель, напротив которой я провел эту ночь, была идеально заправлена и не несла в себе ни намека на присутствие ночной гостьи.

Ушла, поначалу решил я, но когда пошел в уборную, чтобы умыться, меня неожиданно обдало горячей водой, хотя я отчетливо помнил, что Мари ее всю извела.

Ошеломляющая, близкая к отчаянию мысль вонзилась в меня своим безжалостным острием. Я вбежал в комнату и стал потрошить постель в поисках хоть малейшего намека не ее вчерашнее присутствие в моей мастерской. Ни лавандового аромата, ни случайного светлого волоса на подушке не было, лишь моя футболка белела на синей простыне, словно флаг на фоне утреннего неба.

Я готов был капитулировать, сдаться кому и чему угодно, даже своим галлюцинациям, лишь бы увидеть ее снова. Но ее не было.

Я бухнулся на стул, роняя голову, и только тогда заметил кружки со спитым чаем. Их оказалось две, а под столом валялась пустая пачка из-под печенья. Могло ли это свидетельствовать о том, что она была здесь, пила из этой кружки, хрустела печеньками и звонко смеялась, рассматривая мои работы? Я взял в руки кружку, повертел ее и так, и этак. Ничего, просто грязная посудина, я и сам мог из нее пить.

Одна простая и ясная мысль стояла передо мной во всей своей наготе – я схожу с ума. Я выпадаю из реальности, плавая в прозрачном тумане своих собственных видений. В рождающейся по моей прихоти Вселенной я натыкаюсь на рисованных оборотней, превращающихся в живых и реальных путников.

«Интересно, Псоглавец тоже оказался бы осязаемым, потрогай я его за руку, как Марию», – подумал я и тут же испугался, что он возьмет, да и явится сейчас во всей своей синей красе.

Может и прав был Олег Владимирович? Может, это и не галлюциноз, а магия? Но если это так, то я должен уяснить, как именно эти чудные миражи возникают в плоскости моего бытия.

Я заварил кофе, наскреб в хлебнице сухарей и уселся на широком подоконнике со своим завтраком и неуемным желанием разобраться во всем этом бардаке. Я прикрыл глаза и попытался вспомнить вчерашний вечер. Но стоило мне погрузиться в зимнюю петербургскую симфонию ультрамариновой ночи, как меня отвлек телефонный звонок.

– Эй, Ви, ты как? – проурчала трубка похмельным голосом Сени.

– Нормально, а ты? – спросил я, вспоминая, что вчера вечером чудом избежал унизительного обыска в клубе.