Творец - стр. 16
– Ты еще не попробовал здешний десерт. Поверь мне, это настоящая амброзия. Настенька, – крикнул он одной из официанток, – позаботься, пожалуйста, о моем друге.
В проеме тут же показалась воздушная и невозможно обворожительная Настенька с тарелочкой, на которой возвышалась пирамидкой сладкая пища Богов.
– Посиди тут еще немного, поразмышляй над тем, что есть нормальность.
– Намекаете на то, что галлюцинировать – это нормально?
– Я же говорил, то, что ты видел – не галлюцинация! Ты полагаешь, Создатель был настолько жесток, что не оставил ни одной лазейки за границу условностей?
– Я полагаю, что условности придумали мы сами, – неуверенно проговорил я, принимая у ангелоподобной Настеньки пирожное. – Только вот определить, какие из них наиболее дикие, становится все трудней и трудней.
– Абсолютно все условности нелепы по своей природе. Может, ты пока и ограниченное существо, но ты обитаешь в безграничной Вселенной. И не надо так бесцеремонно пялиться на мою внучку, – проговорил Олег Владимирович, проследив за моим взглядом.
– Э-э-э, – только и проблеял я, совершенно ошарашенный.
– Бывай, мой юный друг, – дружелюбно и бойко отчеканил Олег Владимирович, удаляясь своей выдающейся, хозяйской походкой.
Он оставил меня с тарелкой веганских пирожных и спутанными мыслями, и я еще долго смотрел ему вслед, прежде чем понял – именно такого наставника я ждал всю свою жизнь, даже если он старый, спятивший самодур.
8. Глава 6. Нимфа над кроватью.
С того дня, когда я последний раз видел бритоголового, прошло уже больше двух недель. Я впал в окончательный творческий загул. Рисовал больше прежнего и уж совсем какую-то несусветицу. На моих полотнах оживали малиновые лисицы, летающие рыбы и небесные бабы (хотя бабами этих красавиц назвать было бы кощунством).
В многообразии моих творений я нащупывал некую хрупкую комбинацию. Словно невидимые нити опоясывали все мои работы, соединяя части в единое целое.
Самым чудным в этой творческой вакханалии было то, что прежде я не мог обходиться без модели. Если мне не удавалось ее отыскать, то я рисовал анатомических уродов, полагаясь на пособия для художников. Теперь же образы простые и ясные, но совершенно небывалые, приходили ко мне во снах и наяву. Я видел их в зеркальном отражении вместо своей небритой физиономии, когда чистил утром зубы. Они преследовали меня по дороге в магазин. Нависали своими розовыми ликами, когда я пил вечерний чай (если я про него не забывал). За две недели я настолько привык к ним, что мне стало казаться, будто я никогда не бываю один. Я совсем забыл о живых, реальных людях. Но вот они обо мне не забывали, и однажды вечером в моей мастерской раздался звонок.