Творцы террора - стр. 93
Результаты этого обращения неизвестны. Судя по тому, что письмо было обнаружено среди бумаг Луначарского, без сопроводительных надписей, результата не было никакого.
Это все тоже ростки, из которых вырастет «тридцать седьмой год». Этот парень оказался крепким, а другие были не таковы. Отсюда берут начало эти шизофренические процессы, о которых шла речь чуть раньше, «агентурные разработки», из которых потом «тройки» собирали свой конвейер смерти. Эти милые ребята ведь тоже никуда не делись, остались в «органах» вместе со своими методами и, может статься, даже доросли до следователей, остался и их осведомительский аппарат…
Впрочем, при любом строе и при любых порядках «внизу» все равно будут происходить такие эксцессы. Но и наверху обстановочка царила еще та. Контора была склочная на редкость, да и в манерах сотрудники переняли много от подведомственного контингента (сплошь и рядом не сильно от него отличаясь). Несколько милых сценок приводит тот же Шрейдер.
«Я сидел в кабинете начальника административно-организационного управления ОГПУ И. М. Островского… когда к нему зашел работник управления погранохраны Ленинградского полпредства ОГПУ Ф. со знаком “Почетный чекист”, выпущенным к десятилетию органов госбезопасности.
– За какие же заслуги тебя, говнюка, наградили значком? – грубо спросил Островский.
Ф. растерялся и, пробормотав что-то нечленораздельное, поспешил удалиться.
– Видишь, что делается, – мрачно сказал Островский. – Как обесценены значки “Почетный чекист”, введенные Феликсом Эдмундовичем. Какой-то подхалим за привезенную начальству посылку из изъятой контрабанды получает значок…»
«Однажды… я зашел в кабинет Люстингурта (работник Экономического управления. – Авт.) с очередным докладом и застал там начальника первого отделения Каплана, который докладывал о каком-то “страшно вредительском” деле, раскрытом… в системе Мосэнерго. Слушая эту “сказку”, я не выдержал и бросил реплику: “Липа чистой воды!”
– Я тебе покажу липу! – взорвался Люстингурт и что есть силы ударил по столу кулаком. – Сам благодарности получаешь, а нам палки в колеса вставляешь! Люди работают, борются с контрреволюцией, а ты позоришь наш аппарат, покрывая вредителей на своих объектах, да еще стучишь Миронову, что мы якобы липуем!
Началась перебранка со взаимными оскорблениями, а кончилось тем, что Люстингурт истерически завизжал: “Вон из моего кабинета!” – и нецензурно выругался.
Не помня себя от возмущения и обиды, я выхватил револьвер и выстрелил в искаженную бешенством физиономию Люстингурта. Пуля врезалась в стенку в нескольких сантиметрах от его головы. Я бросил револьвер на пол, меня схватили за руки и вывели в секретариат, где я в изнеможении плюхнулся на стул…»