Твое наказание - стр. 9
Это блаженство! Такого удовольствия от душа я еще никогда не получала.
Моюсь мужским гелем. Пахнет мятой, лаймом и немного перцем. Такой бодрящий мужской аромат. Вытираюсь чистым полотенцем, быстро натягиваю на себя свежее белье, штаны и бежевую толстовку, на капюшоне которой длинные заячьи ушки. Выглядит по-детски, но мне нравится. Я из тех девушек, которые в душе остаются маленькими девочками и восхищаются мягкими игрушками. Моя внутренняя маленькая девочка – еще и придурковатая принцесса. И это не имеет отношения к незрелости. Я не такая, как все, не посредственная, кто-то называет это «не от мира сего». Плевать, мне так комфортно.
В коридоре очень вкусно пахнет едой. Желудок тут же сжимается от голода. Но больше всего хочется горячего чая. Преодолеваю страх и иду на запах.
Кухня небольшая. Вся мебель – чистое лакированное дерево с гранитными столешницами. Стиль выдержан во всем доме, в каждой детали. И вот, несмотря на простоту, чувствуется дороговизна. Это не простой гарнитур и техника. Все сделано на заказ. Виктор возле плиты, жарит картошку в большой сковороде. На столе уже нарезана зелень, соленые огурчики, грибочки маринованные и сало. Я не любитель такой еды. Но сейчас давлюсь слюной. Чайник кипит, свистя. Мужчина отключает его, заваривая в большом прессе какие-то травы. На Викторе черные джинсы и простая черная футболка. Высокий, спина широкая, рельефная, как у пловца. Засматриваюсь. А потом прикрываю глаза.
«Ника, ты с ума сошла? Этому мужику сорок, он в отцы тебе годится!» — визжит моя внутренняя принцесса, топая ногами. Перевожу взгляд на Зефира, который сидит возле стола, гипнотизирует еду, водя носом по воздуху.
— Давайте помогу, — предлагаю я, привлекая к себе внимание. Виктор оборачивается, скользя по мне взглядом.
— Нарежь хлеб, — указывает на столешницу. Встаю рядом с мужчиной, беру нож, принимаясь нарезать черный хлеб, пока Виктор раскладывает по тарелкам картошечку. Разворачиваюсь, чтобы спросить, куда положить хлеб, и врезаюсь в Виктора, утыкаясь носом в его плечо, по инерции отшатываюсь назад, ударяясь бедром о столешницу. Мужчина ловит меня за талию, дергая на себя.
— Ой! — вдыхаю, чувствуя мужской запах.
Боже, как ты пахнешь, мужчина!
По-настоящему.
Табаком, улицей, терпким парфюмом и еще чем-то, персонально манящим.
— Извините, — отодвигаюсь, освобождаясь из неожиданных объятий. — Куда положить хлеб? — кусаю губы, чувствуя, как горят щеки, а сердцебиение почему-то ускоряется.
— Хлеб? — Виктор словно сам выпадает из реальности, заглядывая мне в глаза. — А, хлеб… — оглядывается на стол. — Ты садись, я сам.