Твари, в воде живущие (сборник) - стр. 36
– По весне под лед провалился, с трактором… Пару километров по льду решил срезать, ну и… Не нашли, в общем, криминалу в истории той… Вот. А ловить-то на озере мне мало приходилось, оно лет тридцать тому людным местечком было… для наших дел… но бывал там часто. А потом, когда артели начались и промысловики-одиночки тоже, жил там один… писатель… Заключил договор, избушку подлатал, печь сушильную наладил – и давай озеро сетями чесать… А пока сети стоят – книжку корябал… Читал я потом, лажа сплошная… Он уж там, в книжке-то, такой чистый-благородный: рыбу поймает, пометит, обратно выпустит… Жизнь рыб он изучает, Жак-Ив Кусто, бля… Хрен он там что изучал – поймает и сушит; потом в мешок – и сдавать… Уж я думаю, теми денежками зимой и жил, с писанины своей давно ноги бы протянул… Фамилию вот запамятовал, что-то от озера известного… Ладогин, может? Хотя он той фамилией только книжонки свои подписывал, а в паспорте другая была, но назывался всегда Ладогиным… Или не Ладогиным? Ты, Евгеньич, его в Москве отыскать попробуй, не зря пять сезонов безвылазно просидел, может чего больше тебе расскажет… Вот книжка как называлась, я хорошо запомнил – “Водные тропинки”, в журнале каком-то печаталась… Может, по книжке-то фамилию уточнишь, ну да про ту рыбу ты лучше меня знаешь…
Парфёнов поерзал, устраиваясь поудобнее на лишенном коры, отполированном штанами многих сидельцев стволе, достал пачку сигарет и предложил Лукину.
– Спасибо, не курю. Пятнадцать лет как бросил, – отказался тот, успев заметить, что пачка на редкость интересная: с одной стороны виднелись угольные фильтры, вполне соответствующие дорогой марке, с другой торчали бумажные мундштуки дешевых папирос…
Маркелыч извлек как раз папиросу – вполне плебейскую беломорину и чиркнул зажигалкой. Зажигалка оказалась еще интереснее – стилизованная по моде, завезенной в эти края полвека с лишним назад вернувшимися фронтовиками: из желтой (золотой?) винтовочной гильзы, с отполированным колпачком на цепочке, с колесиком сбоку… По торцу колесика вилась надпись латиницей и, надо думать, стоила фирменная игрушка как несколько ящиков одноразовых турецких…
Старый браконьер глубоко затянулся и продолжил:
– Вот… А потом, через несколько лет, лов на озере запретили – настоящие ученые приехали, опыты какие-то ставили, рыб изучали… Сами, которые из науки, правда, катер с тралом вовсю гоняли… Но без толку все – тут невод нужен, трал медленно ползет, уходит рыба-то… только мелочь и попадалась. Тоже несколько лет там кантовались, базу на берегу западном построили… Не знаю, чего уж там они наизучали – мне не докладывались; но профессор их главный потом приезжал еще раза три, когда опыты они свои уже закруглили и съехали; говорил – нигде мест таких не видел, красота, мол, неописуемая… Рыбу ловил, охотился… Давно не видно, может помер… старый уже был… Так он, профессор-то, бывало, примет чарочку с улова удачного – и давай заливаться, как озеро через него прославится… Что-то он здесь, дескать, открыл-изобрел… Ему, значит, награды-степени полагаются, ну а нам, здешним, как бы за помощь тоже почет всенародный…