Туз червей - стр. 40

Это я знал и сам: в прошлом году он проиграл мне в полуфинале, но мне любопытно узнать, что об этом думает Роза.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Его внимание целиком и полностью было приковано к тебе. Презрение – это единственное асимметричное микровыражение, при котором движется лишь одна какая-то часть лица. В его случае можно заметить, как слабо подергивается правый уголок его губ.

– Из чего я делаю вывод, что он не представляет большой угрозы.

Она с серьезным видом на меня смотрит.

– Наоборот. Сила презрения обратно пропорциональна силе сокращения: так, если сокращение слабое (то есть происходит попытка его скрыть), значит, презрение довольно велико. Думаю, он сильный игрок и при этом имеет на тебя зуб, хоть я и не понимаю причины. Но он слишком почивает на лаврах и забывает обращать внимание на остальных игроков.

– То есть?

Она задумывается, глядя куда-то вдаль. По ее виску стекает бусинка пота.

– Я бы описала его игру как «тайтово-пассивную»: если он входит в банк, значит, у него хорошие карты. Но при этом он не делает больших ставок. Он повышает лишь тогда, когда уверен, что его карты – выигрышные, и потому подобная стратегия слишком предсказуема. Он вот-вот облажается.

Я был прав: нанять Розу было подарком судьбы. В глубине души я улыбаюсь и довольно бормочу:

– Очень неплохо, Альфьери.

Она сообщает, что ни один из игроков, с которыми я уже встретился, не кажется ей достаточно хорошим, за исключением того парня в футболке с «Парком Юрского периода», о котором я думал чуть ранее. Как и мне, ей сложно его прочесть.

Я спрашиваю, видела ли она Тито, но она качает головой.

– Да и Томаса тоже, раз уж на то пошло. Думаю, они в другом зале.

Я рассеянно киваю. Затем, бросив взгляд на часы, встаю. Роза делает то же, обмахивая лицо рукой. Здесь жарко, как в аду, даже ранним утром, в отличие от прохлады гостиничных номеров, оснащенных кондиционерами. Я каждый год умудряюсь заболеть.

Я напоминаю ей пить побольше воды, а затем, заметив краем глаза парочку наблюдающих за нами игроков, шепотом добавляю:

– Пора возвращаться.

Я скрываю ее растерянное выражение лица легким поцелуем в щеку и исчезаю, лишая себя удовольствия понаблюдать за ее реакцией.

Первый день длится десять часов, и это подобно сладкой пытке. Вторую половину дня я провожу с солнцезащитными очками на носу и шумоподавляющими наушниками на голове. Я теряю счет времени. Этим и опасны подобные места: в них можно пробыть несколько дней, ни разу не выйдя на улицу.

Вечером я нахожу Розу в нашем номере, растянувшуюся на диване и босоногую, с валяющимся на полу париком. Я замечаю пятна, скорее всего красные, на ее пятках и пот на прилипшей ко лбу челке. Ее становится немного жаль.