Туз червей - стр. 10

Я прикусываю себя за щеку, разглядывая его средней длины волосы, зачесанные набок и элегантно спадающие на лоб. Все тело сигналит мне: от этого человека веет ОПАСНОСТЬЮ.

Но, разумеется, это лишь усиливает мое желание нырнуть в это с головой. Вот почему я колеблюсь лишь отчасти, когда он откидывается на стул и снова с искушающим выражением лица смотрит на меня:

– Партейку?

Бывают моменты, подобные этому, когда я жалею, что не вижу мир в красках, как это могут простые смертные.

Не сказал бы, что мне этого не хватает. Как может не хватать чего-то, чего у тебя никогда не было? Я родился с мыслью, что я нормальный. Что я вижу вещи так же, как и все остальные. Лишь когда мне было три года, моя мама поняла, что со мной было что-то не так.

Она постоянно говорила, что мой любимый свитер был синего цвета, но не сочетался с моими коричневыми штанами. Я этого не понимал. В моих глазах они были одинакового цвета. Как и все остальное. Или же почти все: одни вещи были очень темными, а другие – очень светлыми.

Разумеется, мой отец решил, что я вру. Что мне хотелось внимания, как и всем детям моего возраста. Только через год ввиду школы мама настояла на том, чтобы отвести меня к врачу.

Оказалось, что у этого есть название: ахроматопсия. Я не вижу цвета – и точка. Мне сказали, что мое видение окружающего мира – это спектр оттенков серого. Думаю, это действительно так. Не могу с уверенностью утверждать.

Какое-то время было трудно, но потихоньку я с этим свыкся. С таким типом инвалидности можно жить вполне нормальной жизнью, и я тому доказательство. Я пришел к тому, что не жалею о своем отличии. Я с этим смирился.

Но сегодня, когда мой взгляд томно скользит по этой кошкоподобной богине, я отмечаю, как сильно колет мое сердце. Я бы все отдал, чтобы увидеть ее во всем великолепии. Чтобы увидеть ее по-настоящему.

У нее темные короткие волосы, вероятно, черные или каштановые, такого же цвета, как и ее пронзительные глаза, очерченные длинной линией подводки. Ее кожа прозрачная, гладкая и, должно быть, шелковая на ощупь. Мне не удается понять, какого цвета ее полные губы. Розовые? Персиковые?

На ней шелковые брюки с высокой талией, а под ними – белый кружевной корсет, что навевает порочнейшие из мыслей. Ее взгляд, почти целиком скрытый за челкой, пристально изучает меня. Он говорит: «Я знаю, что ты только что сделал». Если бы Томас был здесь, он бы наверняка окинул меня убийственным взглядом. Он ненавидит, когда я жульничаю. Мне это тоже не нравится, но вечер стал смертельно скучным.