Туркестан в имперской политике России: Монография в документах - стр. 4
В первой части раздела репрезентирована небольшая группа документов 1853 и 1861 гг., они представляют собой переписку командиров Оренбургского и Сибирского корпусов, а также письма и послания оренбургских генерал-губернаторов Перовского и Безака военному министру и министру иностранных дел.
В переписке июня-августа 1853 г., которая сопровождала захват российскими войсками кокандской крепости Ак-мечеть на р. Сырдарья, и февраля-марта 1861 г. – взятие крепости Пишпек в Семиречье, обращает на себя внимание, как российские военные использовали внутренние конфликты в регионе для продвижения своих интересов. Бухара, Хива и Коканд, три независимых государства со своими правящими династями, а также многочисленные полуавтономные группы и территории находились в постоянной конкуренции друг с другом за спорные земли и за первенство. Особенно внимательно российские военные следили за конфликтом между кокандцами и казахами, который давал им возможность получить поддержку последних в продвижении вглубь кокандской территории. Внутри каждой из этих политий шла постоянная ожесточённая борьба за власть между различными группировками: в 1853 г. – между Худояр-ханом и влиятельным чиновником Мусульманкулом, позже – между Худояр-ханом и Малла-беком, в 1861 г. – между Малла-ханом и Канаатом-кушбеги и потом Алимбеком-датха. Эти внутренние конфликты ослабляли сопротивление внешнему противнику, не позволяли консолидировать силы. Более того, в противостоянии друг другу те или иные силы охотно обращались к Российской империи, надеясь получить от неё поддержку своим интересам и склонить чашу весов в свою пользу. Российские военные и администраторы, как показывают публикуемые документы, внимательно следили за такого рода борьбой и старались её использовать для подчинения региона.
Два ноябрьских документа 1861 г. рассказывают о видении российской политики в Средней Азии, которое предложил оренбургский генерал-губернатор Безак. Эти документы возвращают к спору о том, какие мотивы и планы были главными во время продвижения Российской империи в регион. Обычно выделяются три группы таких мотивов: российские экономические интересы, в том числе защита торговых путей, соперничество с Британской империей, а также самостоятельная активность русских офицеров и генералов, которые делали в Средней Азии быструю военную карьеру. Записки Безака если и не ставят точку в этой дискуссии, то дают повод размышлять о каждой из этих причин.
В обеих записках Безака, в частности, недвусмысленно сформулирован экономический интерес движения России в Среднюю Азию. Они говорят о том, что правящие и коммерческие круги в середине XIX в. серьезно рассматривали регион как перспективный с точки зрения торгово-экономических интересов. Развитие капитализма и рост промышленности требовали расширения внешней торговли, поиска новых рынков сбыта промышленных товаров и источников сырья. Несмотря на то, что к середине XIX столетия торговля со среднеазиатскими ханствами составляла всего лишь 5-7% общего внешнеторгового оборота России, предприниматели, вдохновляемые успехами англичан в Индии, ждали от правительства активного расширения торгово-экономических связей в восточном и южном направлениях. Средняя Азия рассматривалась в России не только как сфера непосредственного приложения российского капитала, но и как важная транзитная территория для расширения торговли с Китаем, Индией и Персией. Обеспечение безопасности коммерческого транзита через территорию, в частности, Кокандского ханства считалось одной из важных задач военных действий.