Туринская плащаница. Свидетель Страстей Христовых - стр. 26

К концу VI века восприятие Образа опять претерпело изменения: он начал выполнять необычную функцию, которая до сих пор приписывалась письму Иисуса – функцию палладиона, защищающего города от вторжений.

Истоки этой новой роли, по-видимому, следует искать в другом изображении Христа, появившемся в Камулиане, каппадокийской деревне неподалеку от Кайсери – древней Кесарии. У камулианской иконы, которая первой была описана как нерукотворная, но, вероятно, представляла собой копию эдесского образа, тоже имелась своя легенда, связанная с давним табу на изображения. Согласно сирийской компиляции, воспроизведенной в греческом тексте, впервые увидела этот образ в пруду женщина, которая не могла уверовать в Христа, потому что не видела его. Когда она достала отрез ткани, на котором загадочным образом проявился лик, из воды, то с удивлением обнаружила, что он сухой. Женщина спрятала его под свой головной убор или под одежду, чтобы показать учителю веры, и, придя домой, заметила, что портрет в точности отпечатался на ее вуали. Один из этих чудесных образов был перенесен в Кесарию каппадокийскую, а другой остался в деревне, в церкви, возведенной в его честь. Впервые народу показывали изображение кого-то, кто не был императором.

Оригинал перевезли в Константинополь в 574 году одновременно с частицей Святого Креста из сирийского города Апамея. Здесь он сразу же стал восприниматься как икона, оберегающая византийскую столицу и войска императора. «Иконы, эффективные посредники между людьми и Богом, – объясняет Катрин Жоливе-Леви, – наделены чудесными силами, связанными с верой в присутствие изображенного святого; им придается не только защитное, профилактическое, но и целительное значение, и мы обращаемся к ним, чтобы уберечься от зла или избавиться от болезней»[56]. Так икона породила богословие, как показал Леонид Успенский[57].

Икону икон – мы можем называть ее так, потому что она представляла лик самого Спасителя – в 586 году демонстрировал военачальник Филиппик в битве при Солахоне, на севере Месопотамии, выступая против сасанидских войск Кардаригана. Мы видим, что ее поднимали на шесте во время различных сражений при императоре Ираклии (610–641), и, в частности, в 622 году во время масштабного наступления на персов. В 626 году ее использовали вновь, когда Константинополь осадили авары, союзники Сасанидов, и ей был приписан тот факт, что враг отступил.

Задетые за живое эдессийцы, в свою очередь, стали рассматривать свой образ Христа как наделенный способностью обеспечивать безопасность их города. Так, около 594 года один историк, долгое время живший в Константинополе, где он служил архивариусом, Евагрий Схоластик, в четвертом томе своей «Церковной истории» заявил, что пятьдесят лет назад, во время осады Эдессы в 544 году, которая закончилась разгромом мощной армии сасанидского царя царей Хосрова I, город уцелел именно благодаря этому изображению. Надо же было доказать, что эдесский образ проявил свою спасительную силу раньше камулианского!