Туринская плащаница. Свидетель Страстей Христовых - стр. 22

Изображение размытых, монохромных пятен негатива лица на фоне бежевого или сепийно-желтого льна вряд ли имело бы смысл, отвечают Йен Уилсон и его сторонники. Для христиан того времени, не привыкших видеть источник христианской надежды в крестных муках – духовенство выставляло на передний план славное Воскресение Христа, а не его искупительные Страсти[44], – это зрелище было бы скорее пугающим, нежели умиротворяющим.

Наконец, возможно, что религиозные власти Эдессы при виде ростового изображения на отрезе ткани длиной более четырех метров (которое, не будем забывать, вплоть до поразительного открытия кавалера Пиа в 1898 году не поддавалось расшифровке) попросту не поняли, что имеют дело с погребальными пеленами Иисуса. И не могли предположить, что перед ними негатив[45].

Что же произошло? Духовенство, убежденное в том, что имеет дело с уникальным образом Христа, чудесным образом запечатленным на полотне без использования красок, а следовательно, со священным предметом, заслуживающим почтительного и даже несколько опасливого отношения, пожелало включить его в легенду о царе Авгаре, столь дорогую сердцам горожан. Тогда, вероятно, и возникла идея рассказывать паломникам, что Анания (Ханнан) вместе с письмом от Иисуса привез Его портрет. И поскольку религиозные власти не могли показать людям лицо человека, претерпевшего жестокие пытки, они заказали детальный портрет живого Иисуса в круглой раме, с открытыми глазами, без отеков и следов крови, – портрет, якобы написанный эмиссаром Абгара «приятными и красивыми красками»[46].

Созданная таким образом икона представляла собой, по всей очевидности, небольшой белый плат или салфетку с бахромой, как показано на фреске X века в монастыре Святой Екатерины на горе Синай, где изображен Фаддей (Аддай), вручающий Образ царю Осроены[47]. Позднее в Константинополе это изображение получило название Мандилион (от арабского мандил, носовой платок или полотенце для рук). Как отмечает Йен Уилсон, это самое древнее из известных изображений. Другая репродукция, датируемая XII веком, находится в Спасо-Преображенском соборе Мирожского монастыря в Пскове, в России.

Что же до Плащаницы, то ее, разумеется, бережно хранили, не выставляя на всеобщее обозрение, как свидетельство подлинности портрета, который, в свою очередь, стал священным в соответствии с восточной иконописной традицией. Ее держали сложенной в восемь раз в защищенном от света месте – вероятно, в том же чеканном, украшенном каменьями реликварии, что и Образ.