Туманность Андромеды - стр. 5
Их разговор то и дело прерывался стонами и кашлем бедняги, невольно ставшего причиной этого литературного собеседования. Хозяин несколько раз вставал из-за стола, чтобы подойти к больному, и выразил сожаление, что не имеет морфия для облегчения страдальцу предсмертных минут. Таких редких лекарств здесь не достанешь, посетовал он.
Действительно, им пришлось ждать совсем немного, пока мучения несчастного навсегда прекратились. Оба они стали свидетелями его последних мгновений, и, закрывая ему глаза, хозяин произнес несколько строгих и сочувственных слов о бедном заблудшем малом, отдавшем свою молодую жизнь за призрак новой свободы, которая есть не что иное, как новое рабство под гнетом разного рода телесных и душевных тиранов, которых человек в муку самому себе не устает создавать снова и снова.
Посовещавшись, двое решили, что капитан вернется в Пуэрто-Кабельо, сообщит о случившемся властям и попросит на следующий день забрать покойного.
Поскольку, однако, тропическая жара не позволяла держать тело в доме и к тому же хозяину нужна была кровать, предстояло куда-то убрать мертвеца, чему капитан вызвался помочь.
Хозяин, недолго поразмышляв, быстро принял решение, снял висевший на стене ключ, и они вдвоем вынесли из дома тело, завернутое в простыню. Сам он пошел впереди.
У калитки в заборе, окружавшем апельсиновую рощу, он опустил печальную ношу на землю, отпер калитку ключом, и маленькая похоронная процессия двинулась дальше по узкой тропинке, спрятанной между апельсиновыми деревьями и быстро приведшей их к небольшой травянистой лужайке.
По углам этого пространства, слегка напоминавшего комнату, были рассажены кипарисы, в центре, в торжественной полутьме вырисовывалась одинокая, тщательно ухоженная могила. Над ней стоял камень, на котором неумелой рукой, но весьма отчетливо было выведено: ИРИД. Рядом с этим или с этой Ирид они положили мертвое тело, как скорбного сотоварища, тщательно обернув его простыней в защиту от насекомых, и в молчании пошли прочь.
Около дома они пожали друг другу руки, и хозяин, едва заметно смущаясь, проговорил ровным голосом, почти без интонации: «Буду рад увидеть вас снова».
Личность отшельника так и приковывала капитана к себе, и причиной тому были не только удивительные обстоятельства его жизни. Никогда прежде капитану не доводилось встречать человека, обладавшего, при крайней замкнутости, столь неодолимой притягательностью. Он излучал внутреннюю силу, какой обладают основатели новых религий или святые.
По сказанной причине на обратном пути к гавани голова капитана была целиком занята мыслями об этом странном одиночке, между тем как столь важное и необычайное событие, как смерть революционера, была почти совсем забыта.