Тульский – Токарев - стр. 28
– Все, – вздохнул с облегчением Артем. – Выходи строиться!..
Из «газика» выскочили два сержанта и младший лейтенант, который сноровисто надел наручники на Тельняшку и лишь потом обернулся к отряхивавшемуся (чуть картинно) Артему:
– Младший Токарев, хоть объяснишь, чего тут?
– Сейчас, – Артем деревянно кивнул, пытаясь унять нараставшую «отходняковую» дрожь, – сейчас… Там, напротив школы – на скамейке, – должен лежать мужик. Они его зарезали.
Младший лейтенант присвистнул и обернулся к сержантам:
– Проверьте.
Один из сержантов побежал к скамейке, второй остановился у входа в подворотню – так, чтобы видеть первого и одновременно держать под контролем двор. Первый добежал до скамейки, перевернул Присягу и закричал:
– Может, и живой еще! «Скорую» вызывай!
Артем помог младшему лейтенанту затолкать Тельняшку в «газик».
– Босой-то он чего? – удивился офицер.
– Виноват!
Токарев сбегал за ботинками налетчика и закинул их в «газик». Задним ходом машина выехала на улицу, развернулась и доехала до скамейки, где сержант вынимал из кармана Присяги пистолет «ТТ».
Младший лейтенант присвистнул еще более протяжно и внимательно посмотрел на Токарева:
– М-да… Тут правды не сыщешь…
Артем устало пожал плечами.
На улице сержант отгонял набежавших откуда ни возьмись прохожих:
– Проходим, проходим! «В мире животных» будете по телевизору смотреть!
…По приезде в 16-е отделение Тельняшку сразу провели к дежурному оперу ОУРа, а Артем зашел к отцу. Василия Павловича недавно назначили на должность заместителя начальника отделения по розыску, и теперь у него был отдельный кабинет.
Токарев-старший выслушал сына, ни разу не перебив, а когда рассказ закончился (сын старался быть по-военному кратким), долго молчал, со странным выражением на лице глядя на Артема – так, что тот даже забеспокоился:
– Пап, я разве не…
– Нормально, Тем, – не дал ему договорить Василий Павлович. – Все нормально, сын… Я… Ты молодец… Я просто смотрел сейчас на тебя и думал, как быстро летит время… Вроде совсем ведь недавно… Когда тебе было года полтора, ты научился говорить слово «дым» и ужасно радовался этому… Показывал на мои папиросы и кричал: «Дым, дым, дым», – и смеялся… А твоя мама говорила мне: «Вася, видишь, даже ребенок ругается, что ты дома куришь»…
Повисла пауза. Токарев-младший не знал, что сказать, потому что таким он отца почти никогда не видел – Василий Павлович сентиментальностью не отличался, сюсюканья не переносил и разными «сясями-масясями» сына не баловал. Артем, надо сказать, отсутствием нежности (в общепринятом смысле этого слова) никак не тяготился, хотя почему-то вдруг перехватило дыхание после нехарактерных для отца слов, произнесенных с совсем нехарактерной интонацией. Токаревы молчали, испытывая какую-то странную неловкость, потому что один не умел правильно говорить родительские нежности, а второй – отвечать на них. Не готовыми они оказались к застигшему их моменту. Положение спас резкий звонок телефона. Василий Павлович с облегчением схватил трубку, привычно буркнув: