Тульские метки - стр. 18
– Год дадут. И не чешись, где не чесалось… Дело дальшь побегить. В милицию! В верховный орган! Теперь я всё… Пропала… А ты живи. Я буду добиваться, чтоб тебя у Нюрки прописали. Будет кому заступиться. Не то она меня растопчет, как слон больного старого таракана.
– Так как у вас оказалось два паспорта?
– Всё из-за Нюрки. Эта турка взяла мой пачпорт из-под подушки. Я четыре месяца не могла получить пензию. Голодная. Написала заявление. Через месяц дали новый пачпорт. Тут и старый отыскался под койкой… Я совсемушко пропала. Год просижу, а она меня выпишет. Эх… Я ж в Брянске прописалась… Тут бы по другому пачпорту значилась. А то… Сидеть… Как же я буду сидеть в тюрьме цельный год без пачпорта? То было два пачпорта, а то ни одного! Совсемко обнищала. И сиди ещё им за так… Цельный год! Это ж… Ну цельный годушко! Это какая ига на меня пала?
«Умом Россию не понять… А может, проблема в уме?»
27 декабря
До самой смертушки буду жить!
Ночь Нюрка дежурила.
С утра отсыпалась.
Проснулась в полдень и увидела бабку:
– О чернонёбая припёрлась! Когда ты сдохнешь?
– Никовда! Во зло тебе до самой смертушки буду жить, жить, жить! И всё!! И всё!!!
– Прибью!
– Я сама тебя убью чем попадя. Посудимся за квартиру…
– Аферистка!
– Вишь, Анатолик, как выражается? Культурная. Все мужики её!
– Я с ними ничего…
– Подзаборная шмара.
– А! – Нюрка прыгает с койки и хлоп старуху по щеке.
Старуха летит на кухню, где я бреюсь:
– Видишь, Анатолик! Налетает!
Бабка хватает чашку, чтоб запустить её в Нюрку.
Я предупреждаю:
– Начнёт бить, я не вступлюсь.
Старуха ставит чашку на стол. В досаде выдёргивает штепсель из розетки:
– На меня налетает да ещё за так слушает мою радиву! – Она срывает брехаловку со стены и прячет под ключ в гардероб. – Пойду отседовки. Не умру. На улице я буду целей.
– Иди! Иди! Костыляй! А я найду какого-нить бармалея. Не буду больше бояться! Дам!.. Гришка, рви! Рожу, как Катька. А ты иди… Мне всё можно. Я больная…
– Я пойду к твоему врачу, скажу: не давайте ей никакой группы. Она фулюганит! Бандитка!
– Молчи! А то совсем прибью.
– За это срок дадут!
– За тебя дадут срок? Не смеши!
– Драться с тобой не буду, пока не прибила.
И бабка молча уходит.
28 декабря
Не писала одному богу!
С самого утра по редакции бродит дебелая старуха и всякому, кто на неё взглянет, начинает выпевать своё горе. Не писала одному Богу. Считает, неверно начислили ей пенсию. Сорок три рубля. Была она уборщицей, получала шестьдесят.
Считает, крепко объегорили её, неграмотную.
Вчера терзала Петухова. Сегодня его нет пока. Крутилкин посылает её в партийную газету «Коммунар».