Туарег - стр. 39
– Мулай! – проревел старший сержант.
Тут же явился огромный хмурый детина и неподвижно застыл у дверного косяка – бледный, осунувшийся, почти дрожащий.
– Да, мой сержант, – с усилием проговорил он.
– Это ведь ты стоял на карауле, верно?
– Так точно, мой сержант.
– И никого не видел?
– Думаю, я в какой-то момент задремал, мой сержант. – Великан едва ли не всхлипывал. – Кто бы мог подумать, что средь бела дня…
– Ты, разумеется, нет. А вот что случится наверняка, так это то, что в результате ты окажешься перед расстрельной командой. Если не обнаружится виновный, отвечать будешь ты.
Великан сглотнул слюну, с трудом перевел дыхание и умоляюще вытянул руки:
– Но ведь это был не я, мой сержант. Зачем мне было это делать? Через четыре дня мы бы все равно уехали на поиски каравана.
– Если ты еще раз заикнешься о караване, я лично позабочусь о том, чтобы тебя расстреляли. И открещусь от того, что когда-либо говорил тебе о нем. Подумай: твое слово против моего.
– Понял, мой сержант, – извинился Мулай. – Это не повторится. Я только хочу, чтобы вы поняли, что я был одним из немногих, кто желал ему здравствовать.
Старший сержант Малик эль-Хайдери встал, взял со стола пачку сигарет покойного и зажег одну сигарету, воспользовавшись тяжелой серебряной зажигалкой, которую преспокойно сунул себе в карман.
– Я это понимаю, – согласился он. – Я это очень хорошо понимаю, но я также понимаю, что ты стоял на карауле – и знал, что обязан стрелять при чьем-либо приближении к бараку. Проклятие! Если я найду того, кто это сделал, клянусь тебе: сдеру с него шкуру живьем!
Он в последний раз посмотрел на труп, вышел из бунгало и остановился в тени навеса, обведя взглядом одно за другим лица присутствующих. Здесь были все.
– Слушайте хорошенько! – сказал он. – Мы должны разобраться с этим делом сами, если не хотим, чтобы к нам прислали кучу офицеров, которые еще больше осложнят нам жизнь. Мулай стоял на карауле, но, думаю, это был не он.
Остальные, как можно предположить, спали в бараке. Кого там не было и почему?
Солдаты переглядывались между собой, словно подозревали друг друга, хорошо понимая серьезность проблемы и опасаясь возможного приезда следственной комиссии.
Наконец первый капрал робко заметил:
– Я не помню, чтобы кто-то отсутствовал, сержант. Стояла невыносимая жара.
Если бы кто-то в такую жару оставался снаружи, это выглядело бы странно.
Послышалось дружное одобрительное бормотание.
Сержант несколько мгновений размышлял:
– Кто выходил в уборную?
Трое подняли руки.
Один из них возразил:
– Я пробыл там меньше двух минут. Вот он видел меня, а я видел его.