Туарег - стр. 24

Он вспомнил странное ощущение, охватившее его тело, когда меч мягко, почти без усилия, вошел в живот Мубаррака. Ему казалось, что он все еще слышит предсмертный хрип, вырвавшийся из горла противника в то мгновение. Когда он отдернул руку, то словно вынул приставшую к острию такубы жизнь своего врага – и почувствовал страх оттого, что, возможно, однажды ему вновь придется поднять на кого-то меч. Однако затем он вспомнил сухой щелчок выстрела, которым убили его спящего гостя, и его утешила мысль о том, что виновным в подобном преступлении не может быть прощения.

Он только сейчас открыл, что если несправедливость горька, то столь же горькой оказывается и попытка ее исправить, потому что убийство Мубаррака не доставило ему ни малейшего удовольствия, лишь глубокое и гнетущее ощущение пустоты. Как и уверял его старый Суилем, месть не возвращает мертвых к жизни.

Затем он задумался, почему для туарегов всегда был так важен этот неписаный закон гостеприимства, который ставится выше всех прочих законов, включая Коран, и попытался представить, какой была бы пустыня, если бы странник не был совершенно уверен в том, что там, куда он доберется, его всегда примут, помогут и отнесутся с уважением.

Существует предание о том, что когда-то два человека так ненавидели друг друга, что один из них – тот, что слабее, – неожиданно явился в хайму своего врага с просьбой предоставить ему кров. Туарег, как того требует обычай, принял гостя, предоставил ему свою защиту, а по прошествии двух месяцев, устав терпеть его присутствие и кормить, заверил, что тот может спокойно отправляться восвояси, ибо он никогда не посягнет на его жизнь. С тех пор – а истории, похоже, уже много лет – это вошло в обычай у туарегов, которые таким способом утрясали свои разногласия и клали конец раздорам.

Как бы поступил он сам, если бы Мубаррак явился к нему в лагерь с просьбой оказать ему гостеприимство, стараясь снискать прощение за совершенную ошибку? Как знать, возможно, он поступил бы так же, как туарег из легенды, поскольку было бы нелогично совершать преступление, наказывая кого-то, кто совершил точно такое же преступление.

Когда высоко-высоко над пустыней бороздят небеса реактивные самолеты, а по самым известным путям ездят грузовики, вытесняя его соплеменников в самые отдаленные районы равнины, трудно сказать, сколько времени они еще продержатся на этой равнине. Однако Гаселю было ясно, что, пока в песках, на бескрайних безжизненных плоскогорьях или среди бесконечных россыпей камней хамады[24] будет жить хотя бы один туарег, закон гостеприимства должен оставаться священным, ибо в противном случае ни один путник больше не рискнет пересечь пустыню.