Труженик Божий. Жизнеописание архимандрита Наума (Байбородина) - стр. 22

Осев на сибирских землях раньше прочих, староверы, или, как звали их здесь, «кержаки», успели стать весьма состоятельными и влиятельными старожилами в местном крестьянском обществе, так что крепко держали в своих руках едва ли не всю торговлю хлебом и прочие выгодные предприятия. При этом, во избежание лишних столкновений с властями, по всем документам они зачастую числились православными – однако на деле занимали по отношению к Церкви позицию глубоко отрицательную и пренебрежительную. Духовенство сибирских приходов нередко пыталось жаловаться на эту плохо скрываемую враждебность своих формальных прихожан, однако никакого средства воздействия на глухое сопротивление местной сельской верхушки богачей-староверов найти было негде. Так что в духовном отношении Сибирь представляла собой едва ли не более трудное поприще, чем многие другие регионы дореволюционной России.

Но ведь и Авраам, послушавшись Божественного призыва, променял землю своих отцов вовсе не на райские кущи. Земля Обетованная тогда представляла собой еще более страшное в духовном отношении место, чем даже родной для библейского патриарха ветхозаветный Харран. Состояние населявших ее ханаанских народов отличалось тяжелейшими формами духовного разложения, а царившие среди них пороки находили оправдание в самых извращенных и жестоких языческих религиозных культах. Тем не менее праведный Авраам со всеми своими домочадцами и стадами не побоялся оставить уже обжитое его предками место и отправиться в трудный и далекий путь – по расстоянию, кстати говоря, вполне сопоставимый с тем путешествием, которое пришлось предпринять Ефиму Ивановичу.

И дело здесь, как и в случае с праведником Ветхого Завета, вероятно, в том, что сопротивляться негативному духовному воздействию намного тяжелее, когда оно исходит от родных или близко знакомых тебе людей, чем от чужих. Это как раз тот случай, когда сбываются слова Спасителя о том, что враги человеку – домашние его (Мф. 10, 36). Слишком многое связывает человека с ними, слишком трудно менять обстановку и духовные отношения, в которых родился, вырос и продолжаешь жить из года в год. Любовь к человеку, вполне объяснимая и естественная, вдруг становится в таких случаях непреодолимой стеной, отделяющей от любви Божией. И этот постоянный духовный конфликт отзывается в сердце человека тем самым голосом, что повелел когда-то Аврааму: Пойди из земли твоей, от родства твоего и из дома отца твоего, в землю, которую Я укажу тебе (Быт. 12, 1).

Оказавшись же на новом месте, где еще ничего не связывает человека ни с кем, он волен уже сам определять, где и с кем ему жить, с кем устанавливать более близкие отношения, с кем общаться лишь по необходимости, а с кем не иметь никаких дел совершенно. И руководствуется он здесь не родственными связями, которые сами по себе обязывают их поддерживать, а исключительно собственными представлениями о том, что́ будет полезным или вредным для его души. А то, что чужие ему люди являются чуждыми и по духу, – что же, на то они и чужие, и тем легче воспринимать их как совершенно посторонних в жизни людей. Отгородиться от них несравненно легче, чем от тех, с кем соединяют узы родства или многолетнего товарищества.