Трупный синод - стр. 48
На очередной такой встрече, состоявшейся жарким июльским вечером во дворце Агельтруды, Теофилакт рапортовал:
– На сегодня можно с уверенностью сказать, что милиция Рима полностью верна интересам Италии и императора, представляет собой хорошо обученный корпус численностью пятьсот человек. На какие силы Рим может рассчитывать со стороны сполетцев?
– Три тысячи человек под началом моих сыновей Ламберта и Гвидо, – ответила герцогиня.
– Ваше Высочество, этого явно недостаточно, чтобы вытеснить Фароальда. Ранее мы полагали, Сполето выставит вдвое больше.
– Что поделать, мессер Теофилакт, нам стало известно о мятеже Майнфреда Миланского, который единственный в Италии принял руку Арнульфа, несмотря на то, что его сын с младенчества воспитывался вместе с моим Ламбертом. Мы блокировали графа в Милане, чтобы он не мог соединиться с армией Арнульфа. В противном случае, даже болезнь каринтийца не стала бы препятствием для похода германцев на Рим. Но фортуна переменчива, всем, наверное, понятно, что мы не можем долго ждать. Фароальд должен быть уничтожен, – герцогиня закончила свою речь в стиле Катона61, вдохновителя последнего похода на Карфаген.
– Прямая атака на Рим была бы безумием. В свое время двести тысяч готов Витигеса не смогли одолеть семитысячный гарнизон Велизария. На долгую осаду у нас также нет ни сил, ни средств, – слова Адальберта про отсутствие средств вызвали тяжелый вздох собравшихся. Основной спонсор недвусмысленно, что было для него делом редким, высказал отсутствие намерения продолжать сорить деньгами, не имея видимого результата.
– Если мы не можем опрокинуть неприятеля в открытом бою, значит надо постараться лишить его руководства, – сказал Теофилакт.
– Весьма мудро, мессер Теофилакт, но пусть ваш хитрый греческий ум придумает, как вынудить Ратольда и Фароальда покинуть свои лагеря. С некоторых пор они не выходят за их пределы, поручая декархам62 объезд сторожевых постов.
– Что касается Ратольда, то это не такая уж неразрешимая задача, – весело защебетала Теодора, традиционно вызвав недовольную гримасу Агельтруды, – Ратольд молод, красив и… грешен.
– И на что вы такое намекаете, обворожительная Теодора? – умильно взглянув на нее, сказал Адальберт.
– Я хочу сказать, милый граф, что Ратольд живет не таким уж и затворником и периодически покидает лагерь для встречи с нашим подарком, – к концу фразы Теодора и вовсе залилась смехом. По форме это, быть может, выглядело, как минимум, бестактно, а скорее даже и глуповато, если бы не содержание ее слов.
– Что? Что за подарок, Теодора? Объяснитесь, – спросила Агельтруда. «И перестань же, наконец, скалиться», – вдобавок подумала она.