Труды по россиеведению. Выпуск 4 - стр. 70
Вопреки договоренностям (они не были оформлены в виде договоров, но остались в протоколах переговоров по объединению Германии) Москву сначала убедили согласиться на вступление в НАТО в виде исключения трех государств Центральной Европы (Польши, Чехии и Венгрии) под предлогом возмещения им особых «исторических обид». За ними последовали еще семь стран, включая государства Прибалтики, затем еще две, а потом был поставлен вопрос о присоединении к НАТО Грузии и Украины (причем, в последнем случае вопреки воле большинства ее населения). При этом никто (на официальном уровне) и никогда не приглашал Россию вступить в НАТО в качестве государства-победителя в холодной войне. Взамен согласованного прекращения холодной войны и объединения Европы была навязана геополитическая модель наступления США и НАТО и отступления России, как проигравшей державы. Понятно, что в России это вызвало острую реакцию отторжения и резкое ухудшение отношения к Западу, идее сотрудничества с ним в строительстве новой системы европейской и мировой безопасности.
Еще более яркое и трагическое выражение политика навязывания своей воли и неприкрытого давления со стороны Запада получила в военной операции против Югославии в 1999 г. – в вопиющем противоречии с международным правом и без санкции ООН. Это первый пример массированного разрушительного применения военной силы в Европе после 1945 г. Операция вызвала шок среди россиян, традиционно симпатизировавших сербам. Они восприняли ее как «показательную порку» маленькой страны для запугивания большой державы – России. После смены администрации в США в 2001 г. и чудовищных террористических актов 11 сентября силовая линия Вашингтона была возведена в абсолют. Вслед за справедливой, законной и успешной операцией в Афганистане США вторглись в Ирак (под надуманным предлогом и без санкции ООН), намереваясь в дальнейшем переформатировать весь Большой Ближний Восток под свои экономические и военно-политические интересы.
«Империи не проявляют интереса к действиям в рамках международной системы; они претендуют на то, чтобы самим быть международной системой, – писал о такой политике Генри Киссинджер. – Империи не нуждаются в балансе сил. Так вели свою внешнюю политику Соединенные Штаты на Американском континенте и Китай в Азии на протяжении большей части своей истории» (21, с. 21). В этом заключалась стратегическая ошибка Вашингтона, ибо после окончания холодной войны мир не стал однополярным. Наоборот, быстро формировалась многополюсная и многоуровневая система международных отношений. Держава, самонадеянно бросившая вызов новой системе и вставшая на путь односторонних и произвольных силовых действий, неизбежно должна была встретить сопротивление других государств, независимо от ее экономической и военной мощи. В этом в середине 80-х годов убедился Советский Союз, но США самонадеянно полагали, что им не пристало учиться на ошибках павших империй.