Труды по россиеведению. Выпуск 3 - стр. 94
«…Жалуем всему Российскому благородному Дворянству вольность и свободу, кои могут службу продолжать в Нашей Империи, так и в прочих Европейских союзных Нам Державах…»22.
Сама эта формулировка указывает на то, что, с точки зрения законодателя, до появления данного Манифеста дворянство вольностью не обладало, и, следовательно, составитель этого документа, кто бы он ни был, еще не рассматривал ее в духе концепции Просвещения как естественное право человека. А раз это право не естественное, не данное от рождения, то, значит, оно может быть пожаловано монархом. Но для чего потребовалось ставить в один ряд слова вольность и свобода? В качестве гипотезы можно предположить, что мы имеем дело с не слишком удачным грамматическим оборотом и читать процитированные слова надо следующим образом: вольность и свободу (т.е. право) службу продолжать.
На страницах Наказа Екатерины II и слово свобода, и слово вольность встречаются неоднократно, однако с разной частотой. Если слова с морфемой свобод употреблены 15 раз, то вольность – 35 раз. Это свидетельствует, с одной стороны, о том, какое в принципе значение имел данный концепт для политической доктрины Екатерины, основанной на идеях Просвещения, а с другой – о том, что явное предпочтение по-прежнему отдавалось слову вольность. При этом надо иметь в виду, что Наказ первоначально был написан по-французски и затем переведен на русский язык Г.В. Козицким, С.М. Козьминым и Н.Н. Мотонисом, хотя не вызывает сомнений, что Екатерина этот перевод прочитала и согласилась с принятым в нем словоупотреблением. Одновременно с этим от Наказа, который, в сущности, был первым русским текстом правового характера и в котором предлагалась трактовка политической свободы, трудно ожидать полной терминологической ясности.
В Наказе слова с морфемой свобод употребляются в нескольких смыслах. Во-первых, это лишение личной свободы посредством заключения под стражу и тюремного заключения:
«Но ежели законодательная власть мнит себя быти в опасности по некоему тайному заговору противу Государства или Государя, <…> то она может <…> дозволити власти, по законам исполняющей, под стражу брать подозрительных граждан, которые не для иного чего теряют свою свободу на время, как только чтоб сохранить оную невредиму навсегда» (ст. 136).
«…Людей, кои порук по себе сыскать не могут, законы во всех землях лишают свободы, покамест общая или частная безопасность того требует» (ст. 137).
«Тот погрешит против безопасности личной каждого гражданина, кто правительству, долженствующему исполнять по законам и имеющему власть сажать в тюрьму гражданина, дозволит отымать у одного