Трудовыебудни. В том гробу твоя зарплата - стр. 51

Упырь двинулся в сторону выхода. В дверях он остановился. Кончик трости ударил о пол.

– Уходя – уходи, – заметила я, пытаясь подняться и сесть, – Ах да, ключи заберите и отдайте Ренелю с моими наихудшими пожеланиями! Кол ему в сердце, чеснок в рот. Постарайтесь не перепутать. Хотя, если перепутаете, ничего страшного. Я не обижусь.

И тут до меня начало доходить. Обычно упыри, стоило им попытаться ко мне дотронуться, отлетали к стенке, а это мало того, что спокойно держит амулет, так еще и умудрился дотащить меня до софы.

– Вы продолжаете насиловать мое терпение и пытать мое самообладание? – заметил упырь, стоя ко мне спиной.

– Велика честь, – буркнул я, чувствуя, что в пустом желудке явно ночевал бомж.

– Да, ваша смерть была бы пятном на моей репутации, – заметил упырь, все никак не распрощаясь, – Хотя, я ведь покупаю недвижимость не на свое имя. Счастливо оставаться. Было неприятно с вами работать.

– Взаимно, – выдохнула я, – Прощайте.

Меня только что интеллигентно послали. А когда меня посылают «на…», я обычно меняю маршрут и иду на принцип.

Как же мне дорог этот мир и все его многочисленное кровососущее население! Этот упырь – всем упырям упырь. Те хоть просто кровь сосут, а это еще и мои нервы на кулак наматывает. Причем делает это с таким наслаждением, словно я виновата во всех его проблемах. Молодец! Нашел крайнюю.

Дверь за ним закрылась, и я осталась в гордом одиночестве. Немного оклемавшись после пережитого, я прикинула, что делать дальше. У меня есть карта. Если надо, то попробую добраться домой. При условии, что по дороге не сожрут. Хотя, судя по моему голоду, я сама съем любого упыря. Не знаю, как на счет «съем», но куснуть попытаюсь. Интересно, это будет считаться каннибализмом? Ладно, шутки в сторону. Это сколько примерно мы ехали? Полчаса? Полчаса – это примерно полдня ходьбы. Надо просто набраться сил, а потом повторить подвиг Ломоносова.

«А если ты не дойдешь, если в пути пропадешь?» – заволновались тараканы. «Борщ дома в холодильнике уже пропал! Кроме борща меня никто дома не ждет!» – вздохнула я, вспоминая кастрюлю на второй полке.

Я встала и, пошатываясь, открыла крышку рояля. Руки дрожали, ноги прогибались. Я положила правую руку на клавиши и сыграла начало «Органной токкаты и фуги ре минор». В глубине души мне было немного обидно, что похоронный марш я так и не разучила. Звук был слабым, сил давить на клавиши не было.

Я немного поиграла и снова легла на софу. «Где бы еще по сусекам поскрести и силенок нагрести?» – подумала я, закрывая глаза.

Очнулась я, от того, что в зале было темно. Сквозь огромные окна в помещение втекал ночной сумрак.