Трудовые будни барышни-попаданки - стр. 2
Что за плезиозавры на нашем пути? Самые обычные гуси. Надеюсь, они не собираются защищать свою территорию. Но птицы предпочли лениво свернуть в сторону. Так неторопливо, что я разглядела нитку водоросли на одной из лапок. Явно не дикие.
Вот и долгожданная твердь, хоть и илистая. Странно, вокруг пустынный берег, ни следа человеческого жилья. Только где-то в стороне виднеется нечто, похожее на кривой бревенчатый мост. А рядом со мной девчонка в мокрой рубашке до пят, синяя от холода и ужаса. Никак не пятилетняя!
— Барыня… — Девчонка кашляла и тряслась. И бормотала чушь. Какая еще барыня? Ох, грехи наши…
Зеркал даже в самых современных парках не водится. Значит, воспользуюсь водной гладью.
Я обернулась к воде, чтобы взглянуть на себя…
Что это?! Дайте другое зеркало! Или другую воду! Или другую меня!
Ладно, дождусь и найду где-нибудь настоящее зеркало. Может, неровная рябь на воде просто искажает мой облик. Или мозги от нехватки воздуха.
Сделав еще несколько шагов — я неожиданно здорово замерзла, хотя еще пару минут назад было очень жаркое лето, — выбралась на топкий бережок, вытащила следом недоутопленницу и поняла, что на мне надето тяжелое суконное платье какого-то исключительно дореволюционного покроя. А поверх него штука, какую я видела только на картинках в исторических книгах, — теплый капот. С завязками. А на голове настоящая мокрая шляпка.
— Барышня! Барышня! Слава богу, живая! Барышня!
Громкий крик заставил меня резко обернуться, поскользнуться и шлепнуться в топкую грязь. От кривого мостика в мою сторону косолапо бежал здоровенный мужик, заросший бородой по самые глаза. «Мужик» — это не только половая принадлежность, это еще и характеристика его внешнего облика. Потому как человек был в лаптях, серой холщовой рубахе и таких же штанах, а на голове у него был войлочный колпак, похожий на те, которые мы с мужем надевали в бане.
Муж! Мишенька…
Я забыла про мужика и снова посмотрела на воду, из которой выбралась. Это был вовсе не пруд. Вынырнула я в реке, не слишком широкой и по берегам заросшей камышом. Где-то рядом гоготали гуси, шумел ветер в одинокой березе. Ни следа мостков, черемуховых зарослей и дачных крыш за ними.
И ни следа моего мужа.
— Где мой муж? — спросила я подбежавшего мужика — кроме него, спрашивать тут было некого.
Мужик удивленно взглянул на меня. Потом чуть сдвинул головной убор, почесал в затылке. Казалось, эта манипуляция его перезагрузила, и мужик торопливо сказал:
— Найдется он, Эмма, сталбыть, Марковна, вот вам крест, найдется он. Вы-то живы, вот хорошо. А это кто еще?! Эй, девка! Отвечай! Ты чья?