Трудный путь к диалогу - стр. 26
Нам долго пытались внушить, что это лишь сборник архаических мифов или, на худой конец, литературный памятник невозвратно ушедших эпох. Однако позволительно спросить: почему же тогда ее так боялись? Почему издавали Гомера, Платона, Гегеля, а на этих «обветшалых мифах» десятилетиями лежал глухой запрет? Почему, даже когда он был снят, бумаги хватало на огромные тиражи макулатуры, а для Библии ее недостает?
Николай I, стремившийся заморозить Россию, хорошо знал, что делал, когда всеми силами противился переводу Библии на русский язык. Экземпляры этих переводов жгли на кирпичных заводах, а переводчики подвергались гонениям, И все это делалось на фоне официозного лозунга «Православие, самодержавие, народность». Легко понять, почему это сопротивление стало еще сильней, когда Православие заменилось «четвертой главой», самодержавие – «культом личности», а народность – конформизмом и искусственно раздутым энтузиазмом запуганных масс…
Сказать, что людям, даже безрелигиозным, нужно иметь представление о священных книгах человечества, – значит сказать нечто общеизвестное, повторяемое при любом удобном случае. Но слова эти останутся пустыми заклинаниями, если не предпринимать каких-то конкретных шагов. К ним относятся в первую очередь библейские публикации, доступные широким читательским кругам. Поэтому нельзя не приветствовать инициативу альманаха «Детектив и политика», который начал печатать на своих страницах отрывки из Библии и других книг, основополагающих для духовной культуры.
Разумеется, правильнее было бы обратиться сначала к стержневому разделу Писания – Евангелиям. Но их текст уже начал печатать журнал «В мире книг», и хотелось бы надеяться, что это начинание не захлебнется[2]. Альманах же открыл свой библейский цикл одной из последних книг Ветхого Завета (в переводе видного востоковеда И. М. Дьяконова).
В древнееврейском оригинале она называется Кохелет, что по-гречески передано как Экклесиаст. И то и другое слово означают человека, говорящего в собрании, проповедника.
Экклесиаст представляет собой цикл небольших поэм, объединенных общей мыслью. Автор ведет речь от лица легендарного царя Соломона (X в. до н. э.), образ которого в традиции стал олицетворением богатства и мудрости. Как верно отмечает наш известный исследователь С. С. Аверинцев, «автор не просто надписывает над книгой своей имя Соломона, но по-настоящему входит в образ великолепнейшего из царей Израиля, вводя неоднозначное сопряжение двух планов: исповедально-личного и легендарно-исторического».
Долгое время читатели, не задумываясь, принимали этот литературный прием, хорошо известный на Востоке, за чистую монету. Только в XVII веке голландец Гуго Гроций, ученый, теолог и юрист, создатель теории международного права, установил, что книга написана значительно позднее Х века до н. э. С тех пор этот вывод получил множество подтверждений – исторических и филологических. Но для понимания сути Библии дата той или иной ее части – дело второстепенное, относящееся к компетенции науки. На первом месте стоит само ее содержание, учение, смысл.