Трудно быть феей. Адская крестная - стр. 45
– Эх, медовухи бы из лесных цветов, – прикрыв глаза, протянул Соловей. – Хороша у них медовуха-то, сладкая да с перчиком! – помечтав, продолжил: – Да ты присаживайся… принц.
И столько издёвки послышалось Ждану в тоне разбойника, что он насупился, брови к переносице свёл и уже было раскрыл рот, чтобы одёрнуть простолюдина, да тот опередил.
– Вот стульчик бери у дуба да располагайся, сейчас ужинать будем.
Принц до того растерялся, что дошёл до дерева, подхватил складной табуретик и, вернувшись к костру, плюхнулся, во все глаза разглядывая собеседника. Не так он представлял себе встречу с разбойником. Происходившее выходило не только за рамки, но и вовсе за все грани богатой фантазии Ждана, скудеющей с каждым годом от самолюбования и праздности.
– Доставай скатерть-то, расстилай на стол, – махнув куда-то в сторону, приказал Соловей, пробуя на соль кушанье, и вдруг топнул ногой да гаркнул: – Отомри!
Ждан подпрыгнул на стуле не хуже жабы-охотницы, вытаращился на разбойника, слепо зашарил по поясу в поисках меча. Тут же вспомнил, что меч – на жеребце, а жеребец – уже на другом краю поляны. Тать же окаянный, ухватившись за бока, хохотал, согнувшись пополам, похрюкивая от удовольствия.
Аж скулы свело от гнева у принца, не привыкшего к тому, чтобы безродные потешались над ним. Переступив через упавший стульчик, направился было наследник к коню верному, чтобы меч отстегнуть да наказать обидчика. Да не успел и шага шагнуть, как хлопнула его рука тяжёлая по плечу, и разбойничек, задыхаясь от смеха, примирительно произнёс:
– Не сердись, мил человек, одичал я тут совсем на семи дубах. Поговорить-посмеяться не с кем. Одни белки да лисицы вокруг. Накрывай на стол, кулеша моего отведаешь. Ох и знатный кулеш у меня, от бати рецепт достался! А батя у меня знаешь кто?
– Кто? – невольно переспросил Ждан.
– А батя мой – волот, всем волотам князь, – горделиво молвил Соловей, сноровисто раскладывая по мискам кулеш.
– Тогда кто матушка твоя, раз ты звериный язык разумеешь да как птица свистать умеешь? – оторопев, уточнил Ждан, приняв из рук разбойника плошку с ложкой.
– А мать моя – птица Сирин.
Глава 8. Ну а дружба начинается с бутылки…
Ужинали Соловей и принц долго и вкусно. У разбойника бутылочка припасена была гномьего напитка. Под разговор неторопливый да кулеш вкусный с разносолами, коими салфетка-самобранка баловала, сидели мужики долго. Как водится, политику обсудили, заморские страны и правителей поругали, а после второй бутылки пришла пора и о женщинах вспомнить.
– Нет, ну вот ты мне скажи, – пьяным голосом, стуча по столу кулаком, вопрошал Соловей-разбойник, вприщур глядя на принца. – Вот что ей еще надобно, а? Терем – полная чаша. Дети справные, взрослые. Ездит куда душа пожелает. Про встречи богатырские я и не заикаюсь даже! Каждый год катается в школу нашу богатырских прикладных наук. Мы с ней в одном классе учились. За одной партой сиживали. Она ж на факультете богатырском одна-разъединственная из всех девиц была. Любой силач супротив моей любушки слабак и рохля. А сила её знаешь в чём?