Труба и другие лабиринты - стр. 8
Тут Шафиров даже позволил себе слегка улыбнуться, добавив, что сейчас едва ли стоит ворошить прошлое и напоминать друг другу обстоятельства давнего заселения, тем более что и для него самого квартира в новом доме на Завражной стала чуть ли не единственным приятным сюрпризом за долгие годы службы…
И когда бокал его уже пустым вернулся на место и отбросил наискось тусклый нефтяной отблеск, и Мусе, и Застрахову показалось, что лицо их совоголового соседа потемнело.
Разумеется, сказал Шафиров, помолчав, все это мало помогает в поисках ответа на главный вопрос, хотя теперь очевидным можно считать одно: следуя какой-то темной и неизвестно чьей логике, квартиры в доме номер девять получили исключительно некоренные жители – те, кто не родился и не провел детство в Вольгинске.
И опять, потерев лоб рукой и сверкнув своим перстнем, Шафиров признался соседям, что пребывает в растерянности; и если раньше три вещи назывались непостижимыми, и четыре – непонятными для ума: путь орла в небе, путь змеи на скале, путь корабля посреди моря и путь мужчины к девице[25], – то теперь, именно теперь, похоже, к сказанному придется прибавить и путь нефти в трубе.
При этих словах Муса снова кашлянул, поспешно, со стуком поставил на стол бокал и сказал, что глубоко уважает и произнесенные слова, и того, кто их произнес.
«Однако, – спросил он, – не хватит ли нам умничать? Сидим и чахнем здесь, как три карлы престарелых. А под ногами течет, можно сказать, золото Рейна[26]. И утекает, дорогой сосед, утекает с каждой минутой».
Шафиров улыбнулся еще мягче и уточнил, не правильней ли будет говорить о реке Волге и золоте партии[27]?
«Какой партии?» – возмутился Застрахов.
«Известно – какой, – отвечал Муса, – Разве дело в этом? Почему Хозяин, если он есть, конечно, не объявился за все эти годы? Вот в чем вопрос. Не собирается ли объявиться? И что все-таки собираемся делать мы?»
Шафиров задумался, а Застрахов прошептал, что, раз такое дело, – нечего растекаться: надо быстрее сообщить о трубе, куда следует, и получить свое, пока не опередили.
Муса же вместо ответа посмотрел на него так, словно не поверил своим ушам, а Шафиров покачал головой и примирительно поднял руку.
Идею Застрахова он назвал похвальной, но, к сожалению, невыполнимой и даже опасной. И если бы, сказал Шафиров, уважаемый сосед оценил всю серьезность положения и до конца представлял себе последствия, он не спешил бы с подобными предложениями. Подумал ли он о том, кто, собственно, и каким образом получил бы это «своё»? О том, что, в лучшем случае, это неминуемо привело бы к принудительному выселению всех жильцов из дома в маневренный фонд города, причем без каких-либо гарантий или компенсаций? К возможной эвакуации близлежащих домов? И даже – к сносу целого квартала? Может ли уважаемый сосед вообразить, что произошло бы в худшем случае – то есть в случае, если сведения о трубе попали бы в недобросовестные мозги и нечистоплотные руки? А поскольку всем хорошо известно, как взрываются дома в наших городах и пропадают люди