Тройняшки для сводного брата - стр. 35
– Напрасно ты так. Мы ведь теперь семья! – как ни в чём не бывало произносит он. А я пытаюсь понять, он правда не в курсе, что я теперь "сирота", и мы с ним никакая не семья. Или просто в очередной раз хочет меня побольнее ударить.
Однако по его виду, понять что либо, невозможно.
– МЫ С ТОБОЙ НЕ СЕМЬЯ! И НИКОГДА ЕЙ НЕ БУДЕМ. – жёстко произношу, отчего лицо Егора заметно дёргается, словно от пощёчины. – Не знаю в курсе ты или нет, но я теперь сирота, – говоря последнее, я высоко забираю подбородок, хотя эти слова, нестерпимо ранят сердце. – Поэтому если это всё, что ты хотел со мной обсудить, то прошу покинуть мой кабинет. Повторяю! Ни общаться, ни говорить, ни знать, я тебя не желаю. Или может, ты снова с кем то поспорил на меня, – хлестко припечатываю последними словами Егора, замечая как на его лице проступают желваки.
То то же. Мне тоже знаете ли не с маслом, было все эти годы. Чтобы прыгать сейчас от счастья при встрече с тобой....Думаю про себя, решая, что если он и сейчас не уйдет, то всё же придется звать охрану. Потому что каждая минута рядом с ним, приносит нестерпимую боль…
Но, к моему счастью, Егор всё же внимает наконец моим мольбам. Немного помолчав, а после кивнув каким то своим мыслям, мужчина поднимается с кресла и все так же молча удаляется из кабинета. Оставляя меня в полном раздрае чувств. А мне ведь ещё документы переделывать, и искать все оплошности. Иначе.... Да, даже думать не хочу, что иначе.
Ну вот зачем? Зачем, черт бы тебя побрал ты снова появился в моей жизни…
От злости, мне хотелось все крушить. Столько времени прошло. Я наконец научилась жить, без оглядки на прошлые невзгоды. Забыла его, затолкав всю любовь, злость, обиды и боль, глубоко в сердце. Хоть и сделать это было непросто, потому что Анна Михайловна, продолжала общаться с внуком. Но я смогла, смогла и наконец вздохнула свободно. И....
И вот он снова вваливается в мою жизнь, иначе и не назовешь. И весь этот комок, что таился внутри, обрушивается на меня с былой мощью…
Стоит ли говорить, что прежде чем приступить к делам, я реву часа полтора без остановки, кричу и ругаюсь в голос, разбив таки несчастную вазу. Жаль что, лишь о стену, а не о голову Егора…
Зато, потом, когда на душе наконец устанавливается штиль, я спокойно берусь за документы, доводя их до ума, к половине седьмого утра. А ровно в восемь ноль ноль, когда центр начинает работать, как детский сад, и семейное кафе, в помощие вваливается ОМОН, и экономическая полиция.
Зачем интересно ОМОН? Возникает в голове разумный вопрос, причем не у меня одной. Но, кто мы такие чтоб задавать вопросы.