Тройняшки для бывшего - стр. 36
Короткий стук, и в комнату засовывается голова Мирона.
– Эй, Витаминка, голодная? – чуть ли не кричит он.
Шикаю на него, прислоняю палец к губам и киваю на Сончика. Он испуганно хлопает глазами, и на его лице появляется улыбка, наполненная виной.
– Прости, – шепчет и крадучись проходит в комнату, – я все ещё не могу привыкнуть, что с маленькими детьми надо вести себя тише.
В нем что-то изменилось. Во взгляде. Он вроде и пытается разговаривать бодро и, как всегда, налегке, но взгляд серьезный. Не смотрит почти на меня.
– Все в порядке?
Мирон вопросительно выгибает бровь и поднимает большой палец.
– В полном.
– Как разговор с дедушкой? Поверил, что мы с тобой не пытаемся его обмануть?
Золотухин слегка дергается, но на его лицо возвращается коварная усмешка.
– Все под контролем, Витаминка. Правда, я сказал, что ты не хочешь за меня замуж. Но то такое…
Шокированно таращусь на него. Открываю рот и при этом пытаюсь переварить его слова. Получается паршиво.
– Что ты сказал? – горло перехватывает, и из меня вылетает что-то похожее на мышиный писк.
Мирон пожимает плечами, как будто все идет, как и должно.
– Я сказал, что ты, – он утыкает в меня палец, – пока не созрела на замужество.
– То есть я теперь первое зло в глазах Матвея Яковлевича.
Мирон хмыкает и мотает головой.
– Не переживай, Витаминка. В глазах моего деда ты жертва коварного меня. Я рассказал остальное так, как мы и договорились: не поверил, что мои, – Мирон кивает на тройняшек, – и отправил на аборт. Поверь, это перебило информацию о твоем нежелании выходить за меня замуж.
Краснею. Становится стыдно за то, что я эгоистично подумала о себе. Хотя, представляю, как нелегко было в том разговоре Мирону.
– Извини.
Он мотает головой.
– Пойдем лучше, поедим. После дороги.
Смотрю виновато на спящую дочь, и Мирон о чем-то задумывается. На его лице появляется улыбка, и она уже более искренняя. Его отпускает… я это чувствую по изменившейся ауре.
– Ладно, сторожи дочь. Я сейчас.
Так же тихо прокрадывается мимо сыновей. Они только мельком смотрят на него и продолжают заниматься своими делами. Мои крошки. Полгода, а они уже понимают, когда можно шуметь, а когда стоит молча поиграть друг с другом.
Мирон скрывается за дверью, а я стараюсь угадать, что же он там такого придумал. Но все мои мысли разбиваются, когда Мирон возвращается в нашу комнату…
Он не заставляет ждать себя долго, хотя я сижу как на раскаленных углях и слушаю, как настенные часы отсчитывают секунды.
Ваня подползает ко мне и протягивает маленькую мягкую игрушку. Улыбаюсь, беру из его рук подношение и начинаю щекотать. Сын смеется беззубым ротиком, и в это время дверь медленно распахивается.