Тройная метка. Право на отцовство - стр. 39

– Чтобы запах въелся, – пояснил мне, и возражать я не стала.

– Я не ильдина? – задала гложущий меня вопрос со страхом и разочарованием. – Ты не укусил меня.

– Первым волчью метку поставит отец ребенка. Таков уговор, – оскалился Гром, отвечая на мой осторожный вопрос, но агрессия его была направлена не на меня. – Да и с учетом беременности в человеческом обличье сделать это теперь невозможно. А предаваться утехам в волчьем близ столичного града сейчас небезопасно.

– А Раниль… – мои слова повисли в воздухе.

– Судя по твоему усиливающемуся аромату, скоро глаз перестанет действовать, так что Волков вскоре и сам всё узнает, – усмехнулся черноволосый и поднял меня с капота, прижимая к своему обнаженному телу. Поцеловал в висок, вдохнул аромат у макушки и прошептал: – Вечером тебе не отвертеться, персик. Ты ошарашила меня тем, что на сносях, а к потомству мы относимся с трепетом, так что отложим полноценные игрища. Но помни, ты задолжала мне сладкое. Готовься принять меня в своей постели сегодня. Так быстро отделаться от меня, как сейчас, даже не надейся. Считай это полдником перед полноценным ужином.

Покраснела от недвусмысленных намеков, а затем ощутила, как он слегка прикусил мне кожу на шее – чувствительно, но недостаточно, чтобы оставить метку.

– Теперь ты пахнешь мной, – удовлетворенно изрек Гром, нехотя отстранился и обогнул мобиль, доставая оттуда пакет с вещами.

По размеру они мне были велики, но выбора не было, так что единственным утешением в данной ситуации оставался лишь запах Грома, которым пропиталась его одежда. Самка внутри меня застонала, и я не удержалась, подтянула к себе ворот надетой мною мужской кофты и вдохнула терпкий мускусный аромат.

– По краю ходишь, кошечка, – прохрипел черноволосый и быстро, чтобы не сорваться, открыл дверцу мобиля.

Я рассмеялась и шаловливо провела пальчиками по его груди. Села в салон, с легким разочарованием наблюдая за тем, как мужчина облачается, скрывая под тканью влекущие меня мускулы. А когда мобиль продолжил движение в сторону столичного града, впервые задумалась о подоплеке слов Грома. Что за уговор, о котором он упомянул недавно? И с кем? С Самиром или Ранилем?

Поскольку рыжеволосый ни словом не обмолвился о моей беременности, предположила, что он и правда не в курсе, какое сокровище я ношу под сердцем. А это значит, что… Самир жив! И даже предполагал или знал о том, что оплодотворил меня.

Столичный град произвел на меня неизгладимое впечатление. По внешнему кольцу все дома выглядели привычно, ничем не отличаясь от приличного жилища каждого уважающего себя жителя Войцегорска. Но чем ближе мы углублялись по асфальтированной дороге в центр, тем более эпатажными и благоустроенными становились улицы.