Троя. Книга вторая - стр. 32

– Что у тебя там храм заброшен? – налетел на него Приам. – Купцы хотели жертвы принести, а к ним никто не вышел. Ты это мне исправь.

– Жрецы все как один отказываются в нем служить. – оправдывался Панфой.

– Найди того, который согласится. – это прозвучало приказом.

И Панфою, если так можно выразиться, с таким жрецом, в конечном счете, повезло. Нет, добровольно туда идти никто не собирался – об этом нечего было и мечтать. Понадобилось произойти определенным событиям, а кое-кто усмотрел в этом даже волю богов. Как бы там ни было, те события, что сыграли на руку Панфою, происходили в кулуарах центрального троянского храма и носили – прямо скажем, весьма и весьма скандальный характер, однако пришлись очень кстати – в результате опальный храм на полдороги из города в порт приобрел, наконец, своего смотрителя и жреца.

Вот как это было.

Происшествие в храме Аполлона. Лаокоон и Антиопа

Понятно, что любой храм помимо парадных залов – блестящих и торжественных – имеет комнаты для внутреннего пользования. Так, подсобные помещения главного храма начинались сразу за изваяниями богов и Палладием – тканая золотом ширма являлась перегородкой, за которой складировались необходимые жрецам вещи – парадные одежды, кувшинчики с благовониями, прозрачные призмы, шары и прочие премудрые предметы, что требовались часто, а потому их держали в непосредственной близости, чтобы те были всегда под рукой. Все это в некотором беспорядке лежало на широком топчане в углу помещения – а проще говоря, было свалено в кучу после очередной службы или жертвоприношения. Ничего удивительного – жрецы впопыхах заскакивали за ширму, хватали нужную вещь, чтобы через несколько минут появиться снова, бросить отработавший предмет и взять другой. К концу церемонии на топчане том царил полный бардак, наводить порядок приходилось после ритуала, чтобы и в следующий раз все прошло без сучка и задоринки. Понятно, что разложить все в нужной последовательности мог только жрец – причем жрец, прекрасно знакомый с ритуалами храма. На сей раз ответственное это дело было поручено жрецу лет тридцати, высокому мужчине – вполне богобоязненному с виду. Тот взялся за работу привычно – согнулся над топчаном и принялся раскладывать все сваленное по порядку. Жрец разбирал завал примерно пять минут, когда край ширмы отодвинулся тихонько, пропустив пышнотелую красотку. Та подошла на цыпочках неслышно, закрыла своими пухлыми ладошками глаза жреца – при этом практически улеглась всем рыхлым телом ему на спину, и засмеялась – тоже приглушенно.