Троя Книга первая - стр. 29
Итак, они терпели, бледнея и сдерживаясь, а царь продолжал прогулку вдоль стены.
– Посмотри, до чего он мерзкий. Жирный как свинья. А как важничает, словно он бог. И что они все так лебезят перед ним? – недовольно ворчал Аполлон, глядя вслед удалявшейся делегации.
– А что им остается? Здесь царей не выбирают. Сам знаешь. Да нам-то что. Вот достроим стену, получим деньги – и поминай, как звали.
Посейдон уже карабкался вверх по лесам.
Им оставалось не так уж много. Еще неделя, другая, а там поможем Эаку и все. Поэтому он старался сохранить спокойный вид, хотя это было не легко.
Характер, да и внешний вид царя Лаомедонта, в самом деле, оставляли желать лучшего. Поросячьи глазки на заплывшем жиром лице, тройной подбородок лоснящимися складочками плавно переходил в шею, могучую и красную, словно распухшую от невиданной болезни. На узкий лоб свисали жиденькие пряди жирных волос, касаясь бесцветных бровей, нос расплылся бесформенной массой, губы выпячивались вперед, надменно изгибаясь всякий раз, когда кто-нибудь осмеливался потревожить их обладателя – Лаомедонт был заносчив, часто груб, а уж коварен не меньше самих богов.
Однако царь довольно рачительно, а порой и прижимисто распоряжался огромными средствами, что приносила Троя, и это снискало ему славу доброго хозяина, а так как он продолжал политику отца, то и уважение сограждан. В одном троянцы могли быть уверены – их царь беззаветно любит свой город и сделает все зависящее для его блага и процветания. К началу строительства стены Лаомедонту минуло сорок лет, а он лишь так недавно оказался у власти – он долго ждал и вот, когда, наконец, обрел желаемое, у него закружилась голова. Что не могло не сказаться на его характере – как мы увидим впоследствии, это была крайне противоречивая натура.
Но сейчас он просто важничал от сознания того, что сами боги трудятся у него как простые рабы, а он повелевает ими. Это придавало царю значимость в собственных глазах – ах, если бы только все узнали, кто сооружает стену. Но Лаомедонт вынужден был хранить тайну, как не чесался у него язык, как не хотелось ему крикнуть в толпу – Люди. Ведь это сами боги. – он молчал, ибо распоряжение Зевса на этот счет было недвусмысленно.
Поэтому он нашел другой способ получать удовольствие – царь всячески унижал богов и, в тайне радуясь своей удаче, постоянно демонстрировал недовольство. Понятно, что вслед за царем вся свита кривила рты и разочарованно вздыхала, обсуждая недочеты, о которых зачастую имела весьма приблизительное понятие вообще.
Вся эта компания с видом знатоков каждые две недели осматривала городские стены, а следующие две недели до нового визита критиковала бездарных строителей, даже не подозревая, кто они такие и какое на самом деле счастье для города воспользоваться их услугами.