Размер шрифта
-
+

Тропик Рака. Черная весна (сборник) - стр. 86


На следующий день в половине второго я иду к ван Нордену. Это его выходной день, вернее, вечер. Он передал мне через Карла, что просит помочь ему переехать.

Ван Норден в ужасающем настроении. Он говорит, что не спал всю ночь. Что-то гложет его. О том, что его гложет, я скоро узнаю: он ждал меня с нетерпением, чтобы все выложить.

«Этот тип… – начинает он, подразумевая, конечно, Карла, – этот тип – настоящий художник. Он мне описал все в мельчайших подробностях… с такой точностью, что я знаю: каждое его слово – вранье… а забыть все-таки не могу. Ты знаешь, как у меня работает голова!»

Он прерывает себя и осведомляется, рассказал ли мне Карл всю историю. Ван Нордену и в голову не приходит, что Карл мог рассказать мне одно, а ему – другое. Он, кажется, решил, что эта история была сочинена с единственной целью – помучить его. То, что это плод фантазии, ван Нордена не волнует. Но «картинки» (так он их называет), которые застряли в его памяти после рассказа Карла, не дают ему покоя. Эти картинки реальны, даже если вся история выдумана. А кроме того, богатая курва действительно существует, и Карл действительно нанес ей визит – это неопровержимый факт. Что действительно было, не так уж существенно; ван Норден считает само собой разумеющимся, что Карл хорошо ее отделал. Но мучительнее всего ему сознавать, что то, о чем рассказывал Карл, могло быть на самом деле.

«Вполне в его духе, – говорит ван Норден, – хвастаться, что он употребил ее шесть или семь раз. Я знаю, что он врет, но меня это не волнует. Но когда он рассказывает мне, как она наняла машину и повезла его в Булонский лес и как они закрыли ноги меховым пальто ее мужа, – это уж чересчур. Он, наверное, рассказывал тебе, как шофер почтительно ждал их… погоди, а как мотор тихо урчал все это время – тоже рассказывал? Черт подери, действительно здорово. Он умеет найти деталь… такая вот маленькая деталь и делает рассказ психологически достоверным… И ты не можешь выкинуть это из головы. Он рассказывает так просто, так правдиво… не знаю, придумал он все заранее или сочинял на ходу… Он такой ловкий и хитрый врун, что его невозможно не слушать… Это вроде тех писем – не писем, а просто горшков с цветами, которые он стряпает за одну ночь. Я не понимаю, как можно писать такие письма… и что у него за мозги… Похоже на онанизм, ты не находишь?»

Ван Норден не дает мне высказать свое мнение, он не дает мне даже просто расхохотаться ему в лицо, он продолжает:

«Подожди… наверное, он тебе рассказал все это… Говорил он тебе, как стоял на балконе при лунном свете и целовал ее? Это звучит пошло, когда я это повторяю, но он! Как он расписывал это! Вся картина у меня перед глазами. Этот мудак держит женщину в объятиях – и мысленно уже пишет ей новое цветистое письмо о залитых луной крышах и прочей ерунде, которую он ворует у своих французских писателей. Я проверил – этот тип ни разу не сказал ничего оригинального. Его можно поймать, если узнать, что он сейчас читает, но это трудно сделать, потому что он очень скрытный. Если бы я не знал, что ты был с ним в отеле, я вообще не поверил бы, что эта женщина существует. Такой тип может писать письма и себе самому. Но все же он счастливчик… он такой маленький, хрупкий и внешность такая романтичная, что женщины им увлекаются… иногда… может, из материнских чувств или просто жалеют его… А некоторые любят получать эти горшки с цветами, которые он так ловко стряпает… Это придает им значимости в собственных глазах… Но эта баба, ведь он говорит, что она не дура. Ты должен знать, ты ведь читал ее письма. Как ты думаешь, что́ такая женщина могла в нем найти? Я понимаю, можно увлечься его письмами… но как ты думаешь, что она должна была почувствовать, когда его увидела?

Страница 86